Райан продолжал хрипеть и кричать, а он – стоять, не отвечая и не двигаясь.

Прямо сейчас все те, кто тихо восхищался им и втайне хотел видеть именно его своим мэром, проникались к нему настоящим уважением. Такому человеку можно было без колебаний доверить судьбу города, и я позволила себе короткую крамольную мысль о том, что хотела бы вернуться во Фьельден. Скажем, через год. Вернуться и посмотреть, каким он станет, очутившись в тех руках, в которых давно уже должен был оказаться.

Уток на пруду наверняка заметно прибавится.

– Ради этого ты живешь как живешь, да? – Женни задала свой вопрос тихо-тихо, чтобы обмерший от восторга и ужаса Кристоф не услышал.

Формулировка была обтекаемой, но сейчас она не могла подобрать лучшей, а я прекрасно понимала, о чем она говорит.

О щекочущем в груди чувстве свершившейся справедливости. Пусть крошечной, пусть той, о которой скоро все забудут, но имеющей место быть.

Я никогда не смотрела на свою службу Совету так, но сейчас кивнула, потому что в определённом смысле она попала в точку.

Тем временем Самуэль начал уставать от представления, а Райан – выдыхаться.

Я видела, как губы Сэма двинулись – он что-то сказал спокойно и негромко, но Готтингс застыл, как будто получил пулю.

Он медленно, как если бы всё ещё не решил, хочет ли на кого-нибудь броситься, повернулся и пошёл прочь, а Самуэль окинул взглядом площадь.

В его осанке и глазах не было ни торжества, ни снисходительности. Лишь естественная неловкость человека, оказавшегося против воли вовлечённым в безобразный скандал.

– Расходитесь, пожалуйста.

Это было не приказом, но вежливой просьбой.

Люди послушались. Нехотя, возможно, не до конца веря в то, чему стали свидетелями, собравшиеся стали разбредаться по своим делам, но очевидно было – как только они уйдут с площади, по городу понесется молва.

Сэм снова посмотрел вокруг, и я на всякий случай сжала рукав плаща Женевьевы, удерживая её от желания выбежать наружу. Сколько бы сильно им ни хотелось быть вместе с эту минуту, её время называться Хозяйкой ещё не пришло, и эти правила приходилось соблюдать.

Не выходя из тени, Кайл надавил ладонью на дверь, открывая её шире для направившегося обратно Самуэля. Войдя в мэрию, тот коротко, – только своей Женни, – улыбнулся, а потом плотно закрыл её за собой.

Повернув голову, я успела заметить, что Женевьева улыбнулась ему в ответ.

Ближайшие несколько часов у нас обеих были свободны просто потому, что работы в кабинете мэра сегодня будет немало. Сэму еще предстояло подготовиться ко встрече с городским правлением и всеми теми, кто захочет получить от него объяснения.

Кому-то из них хватит полунамека, на кого-то придется надавить. Третьи не поймут без прямой угрозы.

Все это будет не сегодня, но еще до вечера это место должно стать для него надежным тылом.

Благо, на его стороне был граф Нильсон, и выставлять многослойную и безупречную защиту Самуэлю самостоятельно не придется.

Еще раз поблагодарив Кристофа и пожелав ему отличного дня, Женни потянула меня прочь из лавки и с площади. Мы в молчании прошли пару улиц до магазинчика со специями.

– Здесь самые лучшие, – она пояснила свой выбор коротко, но с плохо сдерживаемой радостью.

Кто бы во что ни верил, люди готовились встречать Ночь Осенних костров, и в магазине оказалось людно. Поймав на себе откровенно любопытных взглядов, я отвернулась к витрине, и попутно приятно удивилась тем, как хорошо держалась Женни.

Не зная, правда ли то, о чем они успели услышать только вскользь, люди опасались проявлять какие бы то ни было чувства и еще не понимали, как следует реагировать на нее. Она не могла не чувствовать, но не замечала с поистине королевским достоинством – с равнодушием человека, привыкшего получать то восхищенные взгляды, то камни в спину.

Еще одним интересным сюрпризом стало то, что мы выбирали практически одно и то же. Сладковатый или горьковатый привкус уже не играли роли – не сговариваясь и не советуясь, мы обе спешили домой, чтобы заняться одним и тем же.

Приготовить вино. Украсить алтарь, который станет центром праздника, как аль на Новолетие.

К предстоящему Новолетию у Фьельдена точно будет новый мэр.

Попрощавшись с Женевьевой на перекрестке, я первым делом направилась в свою конюшню. Лошади, – все трое, – посмотрели удивленно и настороженно, как если бы хотели спросить о происходящем снаружи, и я не меньше часа провела с ними, чтобы приласкать каждого.