Йергерт в утомлении прикрыл глаза, потер костяшкой бровь. Плевать ему хотелось и на этот разговор — он только раздражал и отвлекал.

Но Орья правильно сказала: когда потянулось время заключения Йерсены, он вдруг понял, что не чувствует ни радости, ни удовлетворения. Ему хотелось видеть ее реакцию и видеть саму еретичку прямо здесь, перед собой, а мысли, что она чего-то сносит где-то там, не стоили и пфеньки.

Радовало его лишь одно: что Содрехт именно теперь отправился в очередное село Жопки где-то там в предместьях, и ему не нужно объяснять как именно так вышло. Если только не приедет через несколько часов, пропустит все вообще — и к лучшему.

Йергерт и сам подумывал найти себе какое поручение, но не решился — побоялся, что вернуться не успеет.

— Йергерт! — Орья снова его тормошила. — Не ходи смотреть, как ее порют.

— Почему? — нахмурился он, абсолютно упустивший, как она вдруг к этому пришла.

— Я так сказала! Мало моей просьбы?

Орья требовательно смотрела в самые глаза — по взгляду было ясно, что отказ она не примет. Он почувствовал, что раздражается: с чего она взяла, что в праве помыкать?

— Пойду, — спокойно сказал он. — Как раз пора.

И поднялся. А Орья завалилась носом в пыльную перину, яростно чихнула и уставилась блестящими глазами. В полумраке только их и различишь.

— Я не хочу, чтобы ты шел!

— И что?

Она сказала это так, как будто он обязан был послушаться. И Йергерт вдруг подумал, что до этого и правда был с ней удивительно покладистым — не из желания ей угодить, а потому лишь, что его устраивало то, что она делает и чего хочет. До какой-то степени он позволял себе считать, что невозможно было бы ей отказать, и что она все сделала сама.

Теперь он видел, что отказывать не сложно.

— И ты в самом деле будешь там стоять, смотреть? Это же… мерзко!

В ее поведении и голосе теперь вдруг засквозила почти паника — Орьяна понимала, что теряет власть. А может, что той власти не было и вовсе.

— Я тебя и не зову.

Под разговор он одевался — медленно и тщательно. И думал, что придется вскоре что-то с Орьей делать — он устал. Не от нее, на удивление, хотя все прошлые обычно утомляли его быстро — от того, что слишком уж все затянулось.

Когда это только начиналось, он считал, что только лишний раз побесит Йер да привлечет ее внимание. Потом — что просто не одергивает Орью. Ни в какой момент он не предполагал, что эта их интрижка будет длиться. Уж тем более — что станет чем-нибудь серьезным.

— Ну и делай, что захочешь! — рявкнула Орьяна, понимая, что он молча продолжает собираться.

Йергерт ясно понимал, что разрешением ее слова уж точно не были — и наплевал на это. Перебросил плащ за плечи и полез спускаться. Орья ничего не делала и даже не смотрела — будто бы давала еще шанс одуматься. Вместо этого лишь проскрипела лестница.

На улице дул ветер — въедливый, кусачий, заставляющий закутаться в плащ поплотнее. Толстый ватмал оказался кстати.

“Будет холодить следы ударов” — мимоходом промелькнула мысль.

Йергерт ждал этого мига все два дня, что Йер сидела в карцере — два очень долгих дня. Он даже как-то раз успел подумать, что отнюдь не так приятно применять к ней власть, как он всегда считал. Могла бы с тем же результатом просидеть в доме учения — он так же бы ее не видел, так же маялся.

Пороли на ристалище. Столбы на нем годились для еретиков на Таинстве греха, годились для того, чтоб провинившиеся полубратья с полусестрами стояли подле них, как будто у позорных, и годились для того, чтоб выпороть послушницу, что позабыла свое место.

Йерсену привели. Два полубрата даже не придерживали ее — шла сама.

На Йергерта она взглянула коротко — так быстро, что он не сумел понять, каким был этот взгляд, а больше она головы к нему не повернула.

— Спину оголи, — велел ей полубрат, — и руки в петли суй.

Он не приказывал и говорил довольно добродушно. Йер ему ответила, но Йергерт слов не разобрал — ее дурацкий голос снова не звучал. Обоих полубратьев слышно было ясно, а она — как будто бы без звука говорит.

Ей дали шнур, чтоб подвязала волосы. Йергерт сглотнул, прижался к ограждению, сжал пальцы на бревне — меж тонких мельтешащих прядей, что остались не подхвачены, виднелись веточки айну, зеленые и тоненькие.

Резкими движениями Йер принялась распутывать шнур котты, провозилась долго, но в итоге скинула ее до пояса. Хемд рвался на ветру, лип к телу, вызывающе очерчивал фигуру. Стоило Йерсене повернуться боком, очертил и груди — плоские, почти неразличимые.

А еретичка продолжала. Выпуталась и из хемда, прижимала к груди котту, раскрасневшимися пальцами, но на лице смущения не показала. Может, его спрятал ветер, без того надувший щеки докрасна.

А Йергерт разглядел теперь: айну тянулись сзади до шнура, висящего на шее, ниже не спускались.