— Только что уехал. Так в чем дело?

— Вельга!..

— Что с ней?

— Только что повесилась…

Часть V

Туманы края лип

Восемнадцатый год с начала войны на Ильбойском полуострове

Глава 1

Лес высился вдоль тракта мрачный и густой, шуршал ветвями и скрипел стволами. То и дело наползал туман, густой, как на мозаике по пути в купальни, и, казалось, в любой миг мелькнет неясный силуэт идущего сквозь эту дымку Духа.

Пусть обоз шумел обычной и размеренной возней: тут болтовня, там вол хвостом бьет по оглобле, здесь скрипит натужно колесо — и пусть за долгую дорогу можно было бы привыкнуть, Йер все не могла смириться с жуткой тишиной, царящей за пределами дороги. Не свистел колючий горный ветер, не летел бой мельничных колес, не гомонил огромный город за стенами — только жуткий лес, уж сбросивший листву под гнетом поздней осени, стоял безмолвным и пугающим — казалось, что не просто так. В нем то дело чудились еретики.

Обоз теперь шел по проклятым землям Полуострова — тут почти все враги. Селяне в редких деревнях, кто не сбежал, старались меньше попадаться на глаза, усердно лебезили и смотрели волком. Страх сжирал их.

Йер, почти всю жизнь прожившей в каменных стенах Лиесса и лишь изредка ступавшей за пределы замка — что уж говорить про город — было жутко непривычно, и она оглядывалась на малейший шум, невольно вздрагивала, озиралась, отвратительно спала. И ехала всегда в кольчуге, слишком нервничая, чтобы ее снять, как бы ни уставала.

Не в силах успокоить был и черный плащ с зеленым пламенем, что наконец-то лег на плечи.

Ей не довелось еще почувствовать ни гордости, ни удовлетворения — чуть только завершились Таинства, как ее сразу же отправили на запад вместе с еще горсткой человек — мальчишки в основном, на чьих нелепо детских лицах не росли еще и жиденькие усики, да пара магов ее лет — как раз недавно доучились, как сама Йерсена.

Пламя под ключицей до сих пор горело болью.

Это был большой обоз — не только лишь из самого Лиесса. В него собирались люди и добро стекающиеся в столицу со всего большого комтурства — все фогтства, пфлегерства и шультхайсы прислали, что смогли. Возки тянулись длинной чередой, теряющейся за изгибами петляющей дороги. Человек набилась уйма: орденские сестры, едва заслужившие свой плащ, и просто чародейки из незнатных, пригнанные по нужде; юнцы из братьев и из полубратьев; собранное по предместьям ополчение, купчишки, кузнецы и шлюхи — словом все, кто только мог найти себе занятие среди хоругви, образованной Лиесским комтурством.

Йер в этом пестром обществе была едва ли не сильнее одинока, чем в невыносимо пустом замке, в каком не осталось никого, хоть сколько-то ей близкого. Прошел примерно год с тех пор, как на войну ушел и Содрехт — год этот стал ей напоминанием, что Духи не потерпят отвлечений от любого, кто поклялся им служить. Порою она думала: сложилось бы все так же, не забудь она об этом, не привыкни к обществу Орьяны, Содрехта и даже Йергерта, не отвлекись на них?

В течение всех лет из раза в раз она теряла всякого, кто был ей слишком близок, слишком важен — потому что Духи были поревнивей некоторых жен. И Йер смирилась.

Но теперь, в обозе, где почти за месяц долгого пути все сдруживались и сбивались в группки, ее снова укололо. Она — будто за стеной, и та стена — Дом Мойт Вербойн. Едва она произносила имя, как все корчились и отворачивались, как от зачумленной. Кто-то зло бросал: “Тьфу! Из еретиков!..”.

В Лиесском замке всем не привыкать, что люди собирались отовсюду — множество облатов приезжало каждый год со всех концов страны, и имя Дома значило не так уж много — ты Лиесский все равно. Но в остальных местах не так, и Йер теперь это усвоила.

И потому же прятала кольцо за воротом так, чтобы даже не мелькнуло. Если бы кто все-таки прознал про Линденау, одним утром она вовсе не проснулась бы.

— Эй! — крикнул ей мальчишка — Юнгин.

Он был из облатов, и, едва надевший черный плащ перед отъездом, выглядел нелепо юным: щуплый, конопатый и с трепещущими длинными ресницами вокруг огромных глаз. Черты еще не загрубели, как и взгляд.

Он оттого все делал, чтобы выглядеть взрослее, чуть не каждый вечер показно звал шлюх, чтоб все увидели: уже мужчина, не ребенок.

— Что? — она попридержала мерина, доставшегося ей от орденских щедрот.

— Ты допила уже вино, какое нам с собой давали? Оно много лучше дряни из вчерашней бочки, а без доброго питья на эту срань смотреть невыносимо, — и он указал на лес, где муторный туман слизал остатки красок. По земле стелилась тонущая в топкой грязи палая листва.

Йер удержала хмык: мальчишка рисовался. Слышал то же от обозников и повторял, пил напоказ, когда она небрежно протянула фляжку. Там вода — вина едва ли треть. Йер берегла.