Она уже привыкла, что теплее слов он не желает расточать, внимания не обращала. Было бы, к чему придраться — он бы случая не упустил, а значит, делает все в точности, как надо.

Она натянула повод, вывела коня на внешний круг и разрешила поплестись ленивым шагом, тряским и шатающимся.

— Напросись поехать с кем-нибудь, как соберутся, — велел рыцарь. — Я скажу, чтоб в оружейной тебе выдали каких-нибудь железок.

— Хорошо!

Он, морща рот, кивнул, и прочь поплелся, явственно хромая перебитыми ногами. Правую ему ломали еще в первые года войны, на левой раздробил колено — падал из седла в сумбурной круговерти боя. Оба раза его кое-как сумели подлатать, но с возрастом ходить он стал паршиво; еще пара лет — и вовсе ляжет.

За стрелой он наклонялся с явственным трудом.

— Ну наконе-е-ец! — Едва он скрылся, протянула Орья. Она поднялась и отряхнула мечущийся на ветру подол. Приблизилась и встала точно у границы плаца. — Я уж думала, вы вовсе не закончите.

Конь безучастно прошел мимо. Йер с его спины рассеянно кивнула, но не отвечала.

Они толком не мирились, но со временем все стало почти в точности, как было. Орья слишком не любила быть одна или торчать с другими, чтобы вовсе от нее отстать. Прошло уж много лет, но орденская жизнь по-прежнему была Орьяне слишком чужда, чтобы уживаться без посредника и без проводника. А Йер не возражала, хоть держалась с некоторой отстраненностью, с какою не могла и не хотела что-то делать.

С Йергертом они по-прежнему не только виделись, но и постель делили.

— К Содрехту напросишься? — спросила Орья в спину.

— Да, наверное, — небрежно оглянулась Йер.

— И Йергерт ведь небось поедет… Говорит, что засиделся в замке — сил уж нет. Он собирался как-нибудь на днях куда уехать.

— Кто бы его звал, — угрюмо пробурчала Йер под нос. — Да и не ты ли его утомила.

Она знала, что ее не будет слышно, и не отказала себе в том, чтоб раз ответить честно. Глубоко вдохнула.

— Вряд ли ему хватит наглости напрашиваться с Содрехтом, — сказала она громко. — Кстати, так когда ты ему скажешь?

Йер взглянула на подругу через плац — фигура выглядела одинокой и нахохленной, а ветер рвал подол и пряди. Орья ежилась — от ветра или от вопроса?

— Никогда. Я Йергерта отправлю, — наконец ответила она.

Йерсена скрипнула зубами, но сказала по возможности спокойно:

— Брось. Тебе он ничего не сделает, от силы наорет, а Йергерту лицо начистит точно. Или попытается скорее — там уж кто кого…

— Ну тучи-то так не сгущай, — с небрежностью невыносимо напускной махнула рукой Орья. — Это все равно не завтра будет. Все так хорошо пока! Успеется еще испортить.

— Если ты не хочешь портить ничего — бросай все эти глупости. Еще, быть может, и получится замять.

Орьяну аж перекосило.

— Замолчи. Не начинай. Ну сколько можно, Йер? Ты можешь хоть чуть-чуть понять, что мы друг друга любим?

Жеребец закончил круг и снова оказался рядом с Орьей. Йер заставила его остановиться и смотрела сверху вниз.

— А ты когда поймешь, что за все это надо будет отвечать? Раз хочется тебе за Йергерта — так сделай как положено. Пусть он твоей руки попросит, пусть вас обручат — ты сколько еще будешь жаться по углам как…

Ей хотелось бы сказать “как потаскуха”, но она не стала. Орья, впрочем, догадалась и сама.

— А это не твое собачье дело! — рявкнула она. — Не надоело поучать? Ты мне наставница или же мать? Считаешь, что умнее всех, что все-то знаешь? Южные бы Духи тебя драли!

Она замолчала и переводила Дух. Йер дернула губами, но смолчала, и хотела уже тронуть бок коня, чтоб дальше шел, но Орья ухватила ее за подол затертой стеганки.

— Нет, слушай, раз уж снова это начала! Чего тебе неймется, ты мне можешь объяснить? Так бесит, что меня помолвили, а я отказываю? Завидно? Что никогда тебе не светит даже и того? Или же дело в том, что Йергерт выбрал не тебя?

— Что ты несешь?!

— Или же Содрехт? Так ты за него переживаешь, будто он тебе жених. Так забирай! Иди его утешь и пожалей, глядишь, он даже согласится и тебя “в углу зажать”.

— Что ты вообще несешь?! — брезгливо повторила Йер.

— А что, ты думала, что только тебе можно? Что я стану слушать мерзости и молча их терпеть? Ну вот, я тоже так умею. Теперь знаешь, что я думаю об этом всем и о тебе!

— А выглядит, как будто это то, что Йергерт думает, — презрительно скривилась Йер. — Это его слова, а ты бездумно повторяешь. Он настолько может из тебя веревки вить? И он ли тебя любит, или все же ты его, а он лишь позволяет это, потому что может пользоваться?

Орья вздрогнула и покачнулась с пятки на носок. Особенно угрюмо зыркнула, сверкая взглядом снизу вверх.

— Ты слышала его тогда сама, — намного тише и спокойнее ответила она. — И он рискует может даже больше. — Орья помолчала и вдруг резко подалась вперед. — Он любит меня! Мы поженимся. А ты и дальше ядом истекай — не будет у тебя такого!