— Что… случилось? — выдохнула Зося, пытаясь отвести от себя стакан с горьковатой жидкостью.

— Да уж случилось… — бабка Филонида осторожно подвела её к лавке, помогла присесть, подложила под спину вышитую думку.

В комнатке было светло, белые занавесочки трепетали от лёгкого свежего ветерка, солнечный свет ломтями лежал на пёстрых половичках, из корзинки на столе выглядывали румяные булочки. Всё это настолько не походило на прежнюю картинку, что Зося молча смотрела по сторонам, не в состоянии подобрать слов для вопросов. — Не ко времени ты зашла. Не надо было. Углядела, небось, курнелю– то? Она подманила?

— Сорока с лисьим хвостом? Я её видела… Только никто меня не подманивал. Я сама приехала. По делу! — память, наконец, полностью прояснилась, и Зося почти смогла стряхнуть с себя тягостное ощущение чужого прикосновения.

— По делу… Небось, за тех свиристелок волнуешься? — бабка Филонида снова протянула стакан, но Зося жестом показала, что пить не будет.

— Вы помните нас? Ведь пять лет прошло!

— Помню, конечно. У меня гости редко бывают.

— Но вы же знахарка? Корнеич рассказывал, что лечите людей.

— Приходилось и лечить. В помощи никому не отказывала. А вот тебя вылечить не смогу. Болит голова-то?

— Да нет. Подкруживается еще немного. А в остальном я нормально себя чувствую.

— Не поняла, значит, ничего? Не ощутила?

— Что, простите? — всё-таки Зосе трудновато было сосредоточиться. — Что я должна была ощутить?

— Да страту, потерю. Говорю же — не в добрый час ты ко мне заглянула.

— Какую потерю? — Зося поискала глазами сумочку. — Вы про деньги? Про карточку?

— Да что те деньги, — отмахнулась бабка. — Похуже потеря-то, дэвонька. Дзядкін (дедкин, бел.) след у тебя из души выкрали. Память рода. Говорила же — не смотри на курнелю! Не выдавай себя!

— Я ничего не понимаю! — Зося поморщилась и потёрла виски. За время работы над диссертацией она изучила много литературы, но про дзядкін след слышала впервые. — Объясните, Филонида Паисьевна!

— Объяснить то нетрудно, да только толку в том! — бабка с сожалением посмотрела на Зосю, покачала головой. — Поесть тебе надо. Кожа бледнее извёстки. Молока тебе налью. И булку бери, маслом намазывай, вареньем.

Молоко обнаружилось в кувшине, рядом с корзинкой сдобы. Варенье — в баночке, масло — на блюдце.

— Что сидишь? Угощайся! У меня всё своё!

Пошатываясь, Зося подошла к столу, пригубила холодное сладковатое молоко, отщипнула кусочек от булки.

— Вот и молодец! — похвалила бабка, отливая немного из кувшина в щербатое блюдечко. Покрошив следом и булку, отнесла месиво к печке, задвинула поглубже в подпечье.

— Это для кошки? — Зося равнодушно следила за её действиями.

— Для цвыркуна. Он любит молочко.

Зося не поинтересовалась — кто такой цвыркун, её волновали сейчас совсем иные вещи. Прекрасно понимая это, бабка Филонида не стала тянуть — рассказала всё без утайки.

— Я в лесу была, травки щипала. Не ждала ведь гостей, вот и пошла. Хотя цвыркуша с ночи беспокоился, сверчал громко, не давал спать. Вишь, прав оказался. А я сплоховала. Впрочем, не я одна. Говорила же тебе — молчи! Не выдавай особенность свою. Так нет же — всем про курнелю наболтала! Вот она тебя и почувствовала!

— При чём здесь ваша курнеля?

— При всём, дэвонька. При всём. То сестра моя. Авигея. Она твоего дзядку и присвоила.

— Как его можно присвоить? Он что — вещь?

— Он — частичка тебя, та, что по роду досталась. Особенная. Знаткая. Она тебе курнелю и показала. И много чего показать могла бы еще, много чем помочь, многое прояснить…

— Но я её никогда не чувствовала. Эту частичку! Вы не ошибаетесь? — слабо возразила Зося. Не верить бабке у неё не было причины. Тем более, что после того болезненного прикосновения где-то внутри до сих пор тлел холодок.

— В таких вещах у меня глаз намётан. Сразу же тебя предупредила!

— А где сейчас ваша сестра?

— В лесу. Где ж ей еще быть. Сюда она редко приходит. Знает, что мне это не нравится. Но не пустить не могу, и защита бесполезна — дом её всегда пропустит. Он чует кровь. А она у нас одинаковая.

— Зачем ей мой дедка?

— Ведзьмарку чужая сила питает. Вот и позарилась на твоего дзядку. Авигея и тогда вокруг дома крутилась. Я потому вам куколок и дала. Чтобы усыпили да от ночницы оградили. Авигея через ночницу твоего дзядку выманить хотела. Да куколка раньше успела, убаюкала тебя.