— Так точно, — я кивнул. — Mycobacterium marinum. Или просто аквариумная гранулема. Как я и предполагал.

Шаповалов медленно откинулся на спинку кресла и удивленно присвистнул.

— Вот черт. Аквариумная гранулема. Кто бы мог подумать… Молодец, Илья, — он впервые назвал меня по имени без всякого сарказма. — Честно скажу, не ожидал.

Вот он. Момент. Время пришло.

Я встал со стула. Не для того, чтобы показать свое превосходство, а просто чтобы наш разговор стал разговором двух равных профессионалов.

— Игорь Степанович, раз уж так вышло… по поводу моего ранга…

Он хитро приподнял брови.

— Чего-чего?

— Вы обещали подумать над тем, как можно ускорить мою аттестацию, если я решу проблему Шевченко.

— Я обещал подумать! — Шаповалов нахмурился. — А я думаю постоянно. Иногда даже во сне. В основном о том, где найти ординаторов, которые не будут путать аппендицит с беременностью. Это очень сложный мыслительный процесс, Разумовский, ты мне мешаешь.

— Так вот я и спрашиваю, Игорь Степанович, — я спокойно выдержал его взгляд. — Вы подумали?

Прежде чем он успел ответить, в наш разговор вмешался Величко, который, как оказалось, не ушел, а замер у двери, с интересом прислушиваясь.

— Илья, так ты же получается, случай Шевченко решил! Это же оно! — он посмотрел на Шаповалова. — Игорь Степанович, ну, тот самый пункт… сорок семь-бэ, про который я говорил!

Шаповалов перевел взгляд с меня на Величко и обратно. На его лице промелькнуло удивление, которое сменилось пониманием, а затем — азартным блеском в глазах. Он потер подбородок и кивнул.

— Да, Величко. Я помню про твоего дядю и его юридические познания и должности в Гильдии. — он повернулся ко мне. — Что ж, Разумовский. Обещания нужно держать. Раз уж случай признан особо сложным, и ты его решил… будем пробовать эту твою авантюру с пунктом сорок семь-бэ.

Он встал, подошел к окну и скрестил руки на груди, глядя куда-то вдаль.

— Киселев и Гогиберидзе уже в курсе. Ждали только результата по Шевченко, я их подготовил. Теперь, конечно, придется из них душу вынуть за каждую подпись, но… — он резко обернулся ко мне. — Они подпишут. Черт возьми, они подпишут, потому что дело того стоит.

— Я дяде позвоню! Он все подготовит! — радостно выпалил Величко.

— Звони, — Шаповалов махнул рукой. Он снова посмотрел на меня, оценивающе, словно прикидывая мои шансы.

— Три дня, Разумовский. Через три дня экзамены в аттестационной комиссии во Владимире. Справишься?

— Справлюсь, — без тени сомнения ответил я.

— НАКОНЕЦ-ТО! — заверещал у меня в голове Фырк. — Подмастерье! Это же повышение допуска! Теперь тебя будут звать на самые интересные случаи! Всякие там автомобильные катастрофы, ножевые ранения, оторванные конечности! Больше никакой скучной диагностики, только хардкор, только кишки наружу! Я уже в предвкушении!

— Какие еще кишки? Ты с ума сошел, кровожадный ты грызун? — одернул его я. — Ты думаешь, у Подмастерий меньше обычной работы? Как бы не так. Ее будет еще больше. Так что готовься ассистировать мне в заполнении формуляров. Это будет твой личный хардкор.

Шаповалов хмыкнул, будто услышав меня и моего фамильяра.

— Не обольщайся. Экзамены будут жесткие. Комиссия Гильдии шутить не любит, особенно с теми, кто идет по ускоренной программе и перепрыгивает через полгода стажа. Будут валить по полной программе.

Величко уже выскочил за дверь.

— Я побежал звонить!

— Ладно, Разумовский, — Шаповалов опустился обратно в свое кресло. — Иди готовься. И посмотри пока новые поступления, чтобы не расслабляться. Нечего тут без дела сидеть.

— Так точно.

Три дня. Всего три дня до нового ранга

Я сел за свой временный стол в ординаторской и разбудил старый, гудящий компьютер, который, казалось, работал на чистом упрямстве и лечебной магии.

Бегло пробежался по отчетам дежурной бригады за ночь, а затем открыл список новых поступлений. Три новых пациента. Неплохо для начала дня, могло быть и больше.

Взяв со стола планшет с уже загруженными электронными картами, я вышел в коридор. Утром в хирургическом отделении всегда царила деловая суета: пахло антисептиками, кофе и легким напряжением перед плановыми операциями.

Пока я шел к палатам, мысли сами собой переключились с текущих дел на грядущее. На то, что ждало меня через три дня во Владимире.