— И никакая «крыша» не поможет! — восхищенно присвистнул Фырк.

— Вот именно. Чисто, просто, и максимально эффективно, — я свернул в тихий двор своего дома. — Нам даже не нужно искать этого их «Архивариуса». Мы создадим ситуацию, в которой он просто не успеет вмешаться.

— А Мышкин? — не унимался мой фамильяр. — Ты уверен, что ему можно доверять?

— Уверен, — сказал я. — Мышкин — честный следователь, который просто устал биться головой о стену. Мы просто дадим ему факты и предупредим, что в его окружении есть крот. Профессионалы сами найдут предателя. А мы будем лечить людей.

Я поднялся по лестнице, и старые ступени привычно заскрипели под моими ногами. Каждый должен заниматься своим делом.

Открыв дверь квартиры, я был встречен требовательным мяуканьем Морковки.

— Завтра с утра начнем с архива, — сказал я, проходя на кухню. — Просмотрим все истории болезней за последние полгода. Будем искать пациентов с нетипичными осложнениями после вызовов скорой помощи.

Я насыпал в миску корм, и кошка, благодарно муркнув, принялась хрустеть. Медицинская статистика. Самое скучное и, в умелых руках, самое убийственное оружие в мире.

Пока закипал чайник, меня посетила одна мысль.

— А если они уже подчистили истории болезней? — словно прочитав мои мысли, спросил Фырк, взобравшийся на подоконник.

— Все подчистить невозможно, — ответил я, заваривая крепкий чай. — Пациенты помнят, что у них болело и что им давали. Соседи помнят, как человеку стало хуже. А я помню, к кому приезжал на скорой и какие там были странности. Мы найдем свидетелей.

Чайник издал щелчок. Я налил себе полную кружку и сел у окна, глядя на россыпь огней ночного города. Простой, ясный план. Никакой лишней самодеятельности, только профессиональная работа.

— Главное — не спугнуть их раньше времени.

Волков и Сычев слишком долго чувствовали себя безнаказанными. Уверенность в собственной неуязвимости — вот что их в итоге и погубит.

Фырк неслышно спрыгнул с подоконника и свернулся клубочком на моем колене.

— Знаешь, двуногий, — пробормотал он сонно, — твой план мне нравится. Без всех этих дурацких шпионских штучек. Проще и надежнее.

Я усмехнулся и сделал глоток горячего чая.

— Каждый должен заниматься своим делом, Фырк.

Я допил чай, глядя в чернильную пустоту за окном.

Ночной город жил своей жизнью, перемигиваясь миллионами далеких огней, и ему не было никакого дела до моих интриг и планов. Ощущение было странным — будто я один на этой планете, кто знает о червоточине, разъедающей систему изнутри. От этой мысли стало одновременно и одиноко, и как-то по-особенному значимо.

Сполоснув кружку, я пошел в душ. Горячие струи воды смывали с меня физическую усталость долгого, безумного дня, но не могли убрать тяжесть с души. Каждое событие, каждый разговор прокручивались в голове снова и снова, как заезженная пластинка.

Архивариус.

Волков.

Сычев.

Кристина.

Столько ниточек, которые нужно было теперь собрать в один тугой узел.

Я вышел из ванной, вытирая волосы полотенцем, и бросил взгляд на телефон, лежавший на столе. Экран был темным, но я знал, что там. Он вибрировал и сигналил несколько раз, пока я был в душе. Так и есть: два пропущенных вызова. От Вероники.

Взял телефон в руки. Она прислала фотографию нас двоих, которую она сделала пару дней назад в постели. Она там улыбается, щурясь от утреннего солнца, и кажется такой беззаботной и счастливой.

Телефон в руке снова завибрировал, на этот раз от пришедшего сообщения. Экран загорелся: «Илюша, ты где? У тебя все хорошо? Я волнуюсь!»

И тут же, не давая мне и секунды на роздумья, снова пошел вызов. Я смотрел на ее имя на экране и понимал, что нужно ответить. Иначе она не успокоится. Примчится сюда, накрутив себя до предела. А этого мне сейчас хотелось меньше всего.

Я глубоко вздохнул и нажал кнопку «принять вызов».

— Привет, Вероника, — я постарался, чтобы голос не звучал слишком уставшим, но, кажется, у меня не очень получилось.

— Наконец-то! Илья! — в ее голосе было столько облегчения, что мне стало немного стыдно. — Я уже думала, что-то случилось! Звонила в отделение, но ты уже ушел…

— Прости. День был… очень тяжелый. Только домой пришел, разгребал дела.

— Ужас какой… Я так соскучилась. Может, приедешь? Хотя бы на часок. Я ужин приготовила. Твои любимые котлетки.

Я на мгновение представил себе эту картину: ее уютная кухня, аромат котлеток, теплые объятия. А затем — неизбежные расспросы о прошедшем дне, на которые я не смог бы дать честного ответа. Пришлось бы либо врать, либо уходить от темы, а она это сразу почувствует.