Кас'Кураш. Дверг (E). Уровень 26. Сухие строки, за которыми крылась настоящая пропасть в силе, опыте и возможностях. Но убивает не она — убивает страх. Шаг в сторону, ещё один, отзеркаливая действия дверга. Меч в закрытой позиции на вытянутой руке, остриё нервно подрагивает. Нужно занять его чем-то, покуда камни маны не растворятся во рту, восполнив просевший резерв.

— Дай угадаю, они все мертвы? Те, кто был здесь до нас.

— Не знаю. Нет. Возможно. Многие циклы не было никого. Воины стали не нужны, жрецы стали не нужны, только охотники и рабочие, чтобы подчиняться и умирать. Племя вырождается, кладка за кладкой всё меньше младших доживают до десятого уровня. Всё меньше храбрых дерзают погрузиться в Купель. Но пария помнит…

— Пария?

— Существует закон. Старый закон. Нерушимый закон. Гость жаждет крови, жаждет смерти, жаждет поединка. Пария утоляет жажду. Что смерть для одного, то жизнь для других. Сражайся со мною, Гость! Докажи, что этот пария не ошибся в тебе!

Кас'Кураш вызывающе развел в стороны когтистые лапы и тут же, подёрнувшись рябью, разделился на две идентичные копии. А следом каждая копия распалась ещё на две. Спустя каких-то пару секунд сразу восемь одинаковых двергов, медленно ступая, брали меня в окружение. Я попятился, стремясь выправить положение, и тогда часть фантомов, сломав единый ритм, рванули наперерез. Ситуация из просто дерьмовой резко стала откровенно критической. Пространства для манёвра практически не осталось, а показать спину такому противнику означало лишь позорную смерть.

И я сделал то единственное, что мне оставалось — бросился в бой, выбрав целью крайнего справа. Меч свистнул, рассекая тяжёлый воздух, и иллюзия пошла волнами, утрачивая целостность формы. Всего лишь бестелесный фантом. Ещё четвёрка таких же уже заносят оружие, а двое других приближаются со спины и ни один из них не обличён в плоть. Наверняка Кураш гордился этим приёмом…

Магическая стрела ударила между крайней слева иллюзией и её ближайшей товаркой, выбив настоящего парию из невидимости. Иллюзорные клинки безвредно прошли моё тело насквозь, словно обычные голограммы и рассеялись по ветру вместе с их обладателями. Когда фокус раскрыт, магия теряет силу. Улучив момент, я поддел ногой землю, бросая ворох грибных опилок в морду противника. Силуэт дверга моргнул, в мгновение ока переместившись на несколько метров. Опилки безобидно опали у его ног. Будь я глупее, подумал бы, что у нас снова ничья.

— Этот пария отдаёт должное кладке Гостя, — в шипящем голосе Кас'Кураша не было и крупицы усталости. — Другие показали себя слабаками.

— Много их было?

— Много? — задумчиво произнёс дверг. — Больше шести. Меньше двенадцати. Никого, кто заслуживал памяти. Их жизнь и их смерть одинаково несущественны.

— Ты убил их, — равнодушно констатировал я.

— Я убил их, — совсем по-человечески кивнул он в ответ, прежде чем резко сорваться в атаку. Потребовалось запредельное усилие разума, скорость реакции почти за гранью возможностей, однако мне удалось среагировать, вскинув меч в защите от ниспадающего удара. Клинок скользнул по клинку, стекая, словно капля дождя. Продолжая движение, я шагнул в сторону, и почувствовавший свободу меч взвизгнул в стремительной контратаке… Недостаточно стремительной, чтобы поразить неуловимого дверга.

Тронув широкий пояс из системной ткани, он воплотил в левую руку кинжал, похожий на испанскую дагу. В правой остался прямой широкий клинок. Секунда на передышку и снова сшибка. Кураш крутанулся, норовя подсечь переднюю ногу хвостом. Чтобы тут же нарваться на встречный укол. При прочих равных здесь бы всё и закончилось, но дверг был чудовищно быстр. Легко парировав мой клинок, Кураш разразился серией тяжёлых атак, и тут уже мне пришлось уйти в глухую защиту, с трудом отражая мельтешение стали.

Ушибленные рёбра давали о себе знать тупой ноющей болью. Мышцы гудели от запредельных нагрузок, промокшая от пота одежда липла к спине. Каждый удар противника отзывался в отбитых руках. За время нашего поединка он не единожды мог убить меня, но каждый раз удерживал руку. Дверг просто играл со мной, как сытый кот играет с пойманной мышкой. Оставалось только скрипеть зубами и драться. В конце концов, и загнанная в угол крыса способна вцепиться в морду зазевавшемуся коту.

Но долго это продолжаться уже не могло. Исполнив серию невообразимых финтов обеими клинками, дверг заставил меня рассеять внимание, ожидая атаки по верхнему сектору. А сам крутанулся, повторив тот же приём. Усталость сделала своё подлое дело. Я попросту не успел среагировать, и земля ушла из-под ног, подсечённых мощным хвостом. Меч улетел в сторону, выбитый из онемевшей руки. Оказавшись на упругой влажной земле, я попытался отскочить, разорвать дистанцию, выиграть время… Холодная сталь прижалась к горлу, делая сопротивление бессмысленным.

Ноздри с шумом втянули потяжелевший воздух. Сердце пропустило удар и лихорадочно зачастило, будто желая уместить непрожитые годы в оставшиеся мгновения. Сжав зубы, я поднял взгляд на победителя. На его месте мне бы этого хотелось — увидеть страх в глазах побеждённого. Он его не увидит. Дверг оскалился, демонстрируя внушительные клыки и длинный алый язык. Глубоко засевшие в продолговатом черепе жемчужины глаз влажно блестели в рассеянном свете. Время застыло. Вязкими багровыми каплями тянулись секунды…

— Пария признаёт своё поражение, — в голосе читалась насмешка. Кураш отступил, быстро зашагав прочь. Я попытался вскочить на ноги, но не смог удержать равновесие. Мир поплыл, превращаясь в палубу корабля, идущего в шторм. Пространство рвалось и скручивалось, вытягивалось в трубочку и размывалось цветастыми пятнами. Только силуэт удаляющегося дверга оставался незыблем. Аккуратные крылышки на спине, хвост гуляет из стороны в сторону…

— Почему? — закричал я, испытывая иррациональную злость.