— Чую, это будет сложно, — говорит Гиль, закуривая рядом.

Представляю, каково еще испытывать тягу к курению в месте, где и без того горло пересыхает.

— Да уж… Ну, ничего, прорвемся с песней, — я улыбаюсь. — Ты же явно знаешь парочку зажигательных песен?

— Пфф, ты думаешь, то, что у меня есть гитара, делает меня музыкантом и певцом? Нет уж, предпочту ничего не петь.

— Еще бы, для карьеры певца скорее всего придется бросить курить. Или стать рок-музыкантом, наркоманом и пьяницей.

— Думаешь, все рок-музыканты такие? — смеется Гиль.

— На самом деле не знаю, но не удивлюсь.

Мы продолжаем смотреть на пустыню, а потом за спинами раздается голос Андреса, который собирает восходителей на верхней палубе. Кажется, он хочет провести собрание, и я даже догадываюсь, о чем пойдет речь.

— Нас осталось гораздо меньше, чем было изначально. Это плюс с точки зрения припасов, но минус в том плане, что наши вахты станут продолжительнее и чаще, а также у нас будет меньше рук во время обороны корабля. Учитывая то, что мы все видели, испытания будут становиться лишь ужаснее, — говорит наш формальный капитан.

Собравшиеся внимательно слушают, и никто не спорит. Тут на самом деле спорить не о чем, Андрес говорит очевидные вещи. Мы до сих пор не является друзьями, но все еще находимся в одной лодке, так что придется работать сообща. Хорошо, что есть лидер, готовый взять на себя роль организатора.

— И рекомендую в свободное время продолжать тренировки с очисткой арканы. Думаю, к завершению пути каждый из нас должен научиться делать процеживание, сублимацию и дистилляцию. Просто представляйте, что шкуру монстров, которые нас ждут в пустыне, можно будет пробить только чистой арканой, — продолжает Андрес.

«Не удивляюсь такому», — думаю я, прикидывая такую возможность.

Этаж явно спроектирован таким образом, чтобы в самые сжатые сроки заставить восходителей научиться работать с чистой арканой или убить, если они с этим не справятся. Но я чувствую, что для начала хочу отдохнуть и восстановить псионический источник.

К счастью, прямо сейчас мне не нужно заступать на вахту, но помогать с очисткой палуб от песка все же придется. Трогать его руками сложно и неприятно, так что приходится тратить энергию на телекинез, чтобы максимально быстро выбросить за борт каждую песчинку, какая попадет в поле зрения. Однако, бороться с песком в пустыне может казаться таким же глупым занятием, как и вычерпывать воду из-за пробитого днища в море. Сколько бы мы ни пытались убирать песок, рано или поздно он все равно будет оказываться под ногами.

После уборки я получил свою долю отдыха, которую сразу направил на то, чтобы еще поспать. Мой организм сильный, но нужно заново восстановить псионический источник, и больше его не тратить до такого состояния. Хорошо, что у меня есть «Неиссякаемая чаша Семирамиды», которая в любой момент может утолить жажду и немного восполнить резервы энергии. Правда, за раз много выпить нельзя, так что лишь таким образом снова огурчиком не стать.

Прямо сейчас занят тем, что наполняю в трюме бочки с водой. О воде нам больше волноваться не придется, а вот с едой может быть туго. На самом деле я бы сейчас не отказался бы от сочного «разорви хлебало» бургера с мясной котлетой, но понимаю, что надеяться на это не стоит. Я скорее еще сильнее похудею, но ничего, авось на высоких этажах будет что-то вкусное и вредное.

Закончив со своими делами, я ложусь на доски средней палубы и закрываю глаза. К волнообразному движению корабля по барханам уже привык, это даже действует успокаивающе. Была бы качка поменьше, было бы вообще круто, вроде сна в поезде. Ничего особенного мне не снилось, и на этот раз никакая беда не заставила открыть глаза раньше положенного времени. Таймер в системном интерфейсе говорит, что я проспал около четырех часов. Чувствую себя намного более живым, так что бодро встаю на ноги и потягиваюсь.

На верхней палубе уже позднее утро, а жара при этом уже греет достаточно, чтобы пожарить яичницу на камнях, мимо которых проезжаем. Только яиц в холодильнике у нас нет, да и холодильника тоже. Дозорные в разных частях заняты наблюдением за пустыней, поэтому я решаю поприставать к Таске, который как будто бы тоже взялся помогать с дозором, взобравшись на носовую часть корабля.

— Какие дела? — спрашиваю я на karbudw.

— Зеленые! — уверенно отвечает орк с широкой улыбкой.

«Почему зеленые? А, стоп», — я сверяюсь с Эпсилон-Словарем и понимаю, где допустил ошибку.

Похоже, в орочьем языке «зеленый цвет» и «нечто прекрасное» являются однокоренными. Значит, орк просто ответил, что у него всё хорошо. С Эпсилон-Словарем намного проще, но постоянно использовать его не нужно, лучше тренировать слух и говорение на чужом языке своими силами. Так учил Гилберт Трат-Адрок, и с простыми бытовыми фразами я уже могу справляться самостоятельно.

— Хорошо-хорошо, — киваю я и понимаю, что далеко убирать Словарь не получится, иначе сложные вопросы задать не смогу.