— Слушай, — обратился я к нему. — Что нужно, чтобы отсюда свалить на ступень выше?

Антон боязливо покосился на меня.

— Нужно, чтобы твой контур полностью замкнулся.

— Контур? — уточнил я, глядя на пол.

— Вот эти границы, — сосед кивнул на тонкую светлую линию, почти очерчивающую его квадрат.

Линия едва мерцала, будто по ней пробегали крошечные искры. У кого-то она была тусклая и разорванная, у него же — почти ровное сияющее кольцо.

— Они проявляются по мере того, как ты познаешь энергетические потоки. Чем лучше работаешь, тем дальше они уходят. Когда полностью замкнётся круг, тогда можно переходить на следующий уровень.

Я посмотрел на его линию. Она у Антона была заметно больше, чем у других, почти замыкалась. На моем квадрате и квадрате Владислава пока что линии не было вовсе.

— И сколько у тебя заняло, чтобы вот так расширить? — спросил я.

— Примерно сантиметр в неделю, — признался он.

В линии, если считать по периметру, было метра три. Я в уме прикинул, что если каждый сантиметр дается за неделю… это триста недель… больше шести лет.

— И как ты двигаешь ее вперед? — спросил я.

— Прохожу испытания. Потом медитирую. Если сделал все правильно, то контур сдвинется. Не сделал — останется на месте. А если недоработал, то и уменьшиться может.

Ишь ты, тут на пройденном уровне не сохранишься, значит.

— Весело, — хмыкнул я. — И когда я смогу попробовать?

— После обязательных испытаний для нулевых, — пожал плечами Антон.

— Понял, — сказал я без особого энтузиазма.

— Ладно, мне пора, у меня сегодня заключительное испытание. Нужно пройти как следует…

— Удачи, — сказал я, глядя, как он уходит. — Если что, я тебе место под стенкой подержу.

Он обернулся, но ничего не ответил. А я остался сидеть, обдумывая, как обойти систему, которая требует шесть лет на прохождение — и это, видимо, ещё в лучшем случае… Посмотрим, как у меня будет получаться на практике.

Я подвинулся к Владиславу и медленно начал развязывать повязку, чтобы посмотреть, как заживает рана. Слава открыл глаза, моргнул, фокусируя взгляд. Попытался приподняться на локтях.

— Терпи, не дергайся, — предупредил я.

Он что-то невнятно буркнул, но тут же послушно лег обратно и закрыл глаза.

Я снял верхний слой бинта и осторожно убрал марлевую прокладку. Края раны выглядели неожиданно хорошо — ровные, без покраснений, цвет кожи нормальный. Небольшой отек вокруг шва имелся, но это допустимо. Гноя не было, как и жара.

Проверил пульс — посчитать точное количество ударов в минуту возможности не было. Но я слушал сам ритм — пульс был в норме.

— Если так пойдет, — сказал я вполголоса, снова фиксируя повязку. — Еще пару дней, и ты уже будешь на ногах…

Жаль, что придется ждать, пока Астахов перестанет глушить энергетические каналы. Если бы не это, я бы поставил его на ноги за час, максимум за два.

— Спасибо, — прошептал Слава. — Я думал — всё, не выкарабкаюсь.

Я закрепил бинт, проверил, чтобы не было лишнего давления на шов, и поднялся.

— Все, отдыхай.

— Постараюсь не умереть без твоего разрешения, док.

Владислав усмехнулся, но даже не открыл глаз. В этот момент дверь в комнату распахнулась так резко, что я рефлекторно потянулся к скальпелю. Но нет — на пороге стоял запыхавшийся ученик.

— Время получать имя, — выдал он на одном дыхании. — Учитель вас ждет.

Я приподнял бровь. Мы — это Николай второй?

— «Вас» — это меня? — уточнил я.

— Тебя… и этого.

Я перевел взгляд на Владислава, потом снова на бегунка.

— Уверен, что ему надо идти?

— Да, — подтвердил ученик, будто это само собой разумеется.

Это у Астахова такой утончённый юмор? Пригласить на церемонию человека, который пару часов назад едва не сдох… Прямо забота об учениках во всей красе.

— Ладно, — протянул я и наклонился к Владиславу, который снова дремал.

— Вставай, брат. Нас хотят наградить за выживание.

Слава нехотя открыл глаза, поморщился, но поднял голову. Хотел что-то сказать, но сил на это у него не оказалось.

Я подхватил его под локоть, помогая сесть.

Владислав крякнул, опираясь на меня.

— Пойдем? Я помогу.

Я понимал, что Слава вряд ли сможет идти, но увы…

— Если по дороге свалишься, я скажу, что это был элемент твоего драматического выхода, — пошутил я, чтобы хоть как-то приободрить Славу.