— А может быть, сам месье Хейли захочет вернуться сюда? — предположила я.

Но супруги посмотрели на меня с улыбками, которые заставили меня покраснеть.

— Не думаю, мадемуазель, что он захочет променять Руже на вас. Не обижайтесь, пожалуйста, но весь город думает, что вы не продержитесь тут и пары недель. Утром я ходила на рынок и слышала, что говорят там люди. Никто не верит, что женщина могла учиться в университете. Видите ли, в Тирелисе девочек не берут даже в школу. Я слыхала, что в столице для них есть специальные школы, но до нас такое еще не дошло.

— Не берут даже в школы? — изумилась я. Да, с женским образованием в Эларии были определенные сложности, но я была уверена, что хотя бы начальные школы были доступны всем. — Но как же они учатся?

— В богатых семьях нанимают частных учителей, а девочкам из бедных семей учиться ни к чему вовсе, — сказала мадам Бернар.

А месье Бернар добавил:

— Пару лет назад господин мэр согласился открыть в школе класс для девочек, но желающих учиться набралось так мало, что от этой затеи пришлось отказаться.

Для меня это было немыслимо. Я всегда тянулась к знаниям и думала, что к этому же стремятся и другие. Впрочем, сейчас мне следовало думать не о школе, а о своей больнице.

Поэтому после обеда я отправилась в редакцию «Вестника Тирелиса». Это было неподалеку, так что я решила прогуляться пешком. Но скоро пожалела об этом. Потому что моя персона вызывала у местного населения такой большой интерес, что я чувствовала себя диковинной заморской зверушкой, которую водили по городу на потеху публике.

Мой наряд отнюдь не был роскошным, но мода Альтевии сильно отличалась от здешней, и даже мое скоромное столичное платье для бедной рабочей окраины, должно быть, казалось слишком странным.

Редакция газеты состояла всего из одного человека, который сидел в маленьком кабинете. Еще с коридора я услышала звук печатной машинки, из-за которого мой стук в дверь оказался услышан лишь со второго раза.

Я поздоровалась и назвала себя. Редактор, месье Дин —мужчина лет сорока, в очках и с торчащим из-за левого уха карандашом — посмотрел на меня с куда большим интересом, чем когда я только вошла. Я протянула ему листок с текстом объявления, и он внимательно его изучил.

— Значит, мадемуазель Эстре, вам нужен помощник? — зачем-то уточнил он, хотя это было четко написано в объявлении. — Крепкий мужчина, не боящийся вида крови и не чувствительный к запахам лекарственных средств? Хотел бы ошибаться, мадемуазель, но мне кажется, шансов найти такого человека в Тирелисе не так много. Крепкие мужчины тут заняты совсем на других работах.

Он не уточнил этого, но я поняла, на что еще он намекал — на то, что ни один мужчина в здравом рассудке не согласится оставить свою работу, чтобы ввязаться в столь сомнительную авантюру, как помощь женщине-врачу. Но я всё-таки надеялась, что он ошибается. Я заплатила за объявление, и месье Дин заверил меня, что оно выйдет в ближайшем выпуске.

А когда я вернулась в больницу, у мадам Бернар была для меня отличная новость.

— Невестка моей кузины вот-вот должна разрешиться от бремени. Вы же не откажетесь принять у нее роды, мадемуазель? — тут она вдруг посмотрела на меня с каким-то обидным сомнением. — Вас ведь учили этому в ваших университетах?

Весь следующий день мы посвятили приведению в порядок трех комнат больницы. Хотя мадам Бернар заявила мне, что ее кузина ни за что не допустит, чтобы роды ее невестки прошли именно тут.

— Испокон веков, мадемуазель, — назидательно сказала она, — женщины рожали дома. Виданное ли дело находиться в чужом месте в столь важный момент? Уж не знаю, как там принято у вас в столицах, но здесь я попрошу вас навестить Агнешку на дому.

Я не стала с ней спорить, решив, что к первой своей пациентке я вполне могу прийти и на дом. Но это вовсе не отменяло необходимости подготовить помещения для приема пациентов в самой больнице.

Прежде всего мы просто убрали пыль и паутину, намыли окна, мебель и полы. В комнатах сразу стало светлее и уютнее. Но этого было мало.

— А теперь мы должны вымыть всё еще раз — только теперь уже с хлоркой! — сказала я.

— Вот еще! — попыталась воспротивиться мадам Бернар. — Тут и без того чисто! Чай, не королевский дворец!

— В больнице должно быть чище, чем в королевском дворце! Потому что от чистоты тоже зависят жизни людей.

Об этой теории я впервые услышала на лекции главного врача одной из городских больниц Альтевии, которая проходила у нас в университете и надела много шума. Большинство наших педагогов высказанное им предположение подвергли сомнению, а вот я почему-то сразу поверила ему. Мне показалось, что тот факт, что смертность в его больнице была значительно ниже, чем в других, служил убедительным доказательством его правоты.