Шрифт:
Доктор улыбнулся.
— Осмелюсь предположить, что дело было в декане Уилкинсе? Я помню, как он говорил, что он оставит свой пост, как только первая женщина станет студенткой его факультета.
Я подтвердила:
— Да, именно в нём. Кстати, свой пост он так и не оставил, но на первых курсах он яростно пытался добиться моего отчисления. Даже приходил на экзамены к другим преподавателям, чтобы задавать мне особенно каверзные вопросы.
— Вот как? Ну, что же, поздравляю, мадемуазель! Выиграть схватку с таким соперником дорогого стоит!
Мои щеки вспыхнули от его похвалы, но я вынуждена была покачать головой:
— Увы, месье, финальную схватку я всё-таки проиграла — на своем экзамене он так и не поставил мне отличную отметку, хотя я ни разу не ошиблась. И это стоило мне золотой медали.
— Ого! Так вы окончили университет с медалью? — восхитился мой собеседник. — Тогда позвольте вас спросить — почему в качестве места службы вы выбрали именно Тирелис? Ведь лучшие выпускники при распределении имеют право выбора? Неужели вы сами не захотели остаться в столице?
Я едва не закусила губу, чтобы не расплакаться. Обида, нанесенная мне на торжественном собрании по случаю вручения дипломов и распределения выпускников, занозой сидела в сердце.
— Да, как обладательница серебряной медали я должна была делать выбор второй по счету. Но месье Уилкинс пропустил меня и назвал мое имя самым последним, когда из всех возможных мест остался лишь этот город. А когда я попыталась возмутиться, он сказал, что все столичные больницы отказались принимать в свой штат женщину.
— И он, должно быть, не упомянул о том, что в Тирелисе о том, что вы женщина, не знали вовсе? — догадался доктор.
Я сокрушенно вздохнула. Всё было именно так. Тогда я была рада хотя бы тому, что хоть где-то меня принять согласились. И ехала в провинцию с большой надеждой.
Наш разговор прервался, потому что горничная принесла чай с пирожными и конфетами. Пирожные выглядели так аппетитно, что мое настроение сразу улучшилось.
Но приступить к чаепитию мы не успели. Потому что колокольчик на дверях снова зазвонил.
— Сьюзен, напомните посетителям, что у меня сегодня не приемный день.
Девушка удалилась, но вместо того, чтобы выполнить поручение хозяина, она всё-таки впустила кого-то в дом, потому что после того, как она закрыла двери, мы услышали тяжелые, явно не женские шаги в коридоре.
— Простите, Деламот, что врываюсь к вам без предупреждения, но…
Застывший на пороге комнаты герцог Лавальер увидел меня и удивленно хмыкнул.
Хозяин тут же поднялся.
— Рад приветствовать вас, ваша светлость! Вы же знаете, что вы для меня желанный гость в любое время! Кажется, вы знакомы с мадемуазель Эстре? Сьюзен, принесите чашку для господина герцога!
Гость отвесил мне церемонный поклон и расположился в кресле по другую сторону от небольшого столика, на котором стояли чайник, чашки и десерты.
Возможно, герцог приехал по важному делу, но я не собиралась вскакивать и уходить, давая возможность им поговорить. Я приехала сюда первой. А доктор явно никого не ждал.
— Надеюсь, Деламот, вы объяснили мадемуазель, почему ей стоит вернуться в столицу? — довольно невежливо вдруг спросил Лавальер.
Он обращался к хозяину, но за того ответила я.
— А вы знаете, ваша светлость, я сегодня, кажется, поняла, почему проблема отсутствия доктора в городской больнице Тирелиса вас ничуть не беспокоит! Потому что у вашей семьи, равно как и у других здешних знатных семей, есть свой врач, к услугам которого не могут прибегнуть простые горожане. Разве не так?
И я посмотрела на Валлена-Деламота. И он смутился и развел руками.
А герцог сказал:
— Вы же знаете, мадемуазель, что по закону врач-маг не имеет право оказывать медицинские услуги тем, в ком нет магии.
Да, я это знала. Это запрещал Магический кодекс Эларии. Запрет был направлен на то, чтобы не допускать нерациональной траты магической энергии таких специалистов.
— И вам кажется это справедливым? — возмутилась я. — По-вашему врач-маг должен смотреть, как умирает ребенок, нуждающийся в его помощи, и не иметь возможности ему помочь лишь потому, что это запрещает закон?
Глава 6
Но на этот вопрос ответил не герцог, а хозяин дома.