Я была уверена, что доктор прогонит толпу со двора, но он посчитал, что в этом нет необходимости. Конечно, внутрь сарая нас не пустили, но оставили право понаблюдать за процессом через большое окно.

Раненого привязали к столу. Доктор надел не слишком чистый халат, вымыл руки и взял пилу. А его ассистент, меж тем, велел больному закусить какую-то палку.

И снова я не выдержала и закричала:

— Ему нужна анестезия! В больнице есть средство для лишения чувствительности! Позвольте мне его привезти! Это займет не больше получаса.

Доктор Руже хмыкнул:

— Это мужчина, мадемуазель! Он сможет вытерпеть боль. А палка не позволит ему откусить себе язык и распределит боль по всему телу, так ему будет легче вынести ее.

Он объяснял это не столько мне, сколько остальным зрителям. Он вел себя так, как ведут актеры на сцене.

А потом начался кошмар. Кровь при первом вгрызании пилы в тело брызнула во все стороны, и доктор поморщился, когда она попала и на стекла его очков. Пациент издал протяжный стон, дернулся и вдруг замер. Толпа охнула, и особо чувствительные зрители отвернулись от окна. А одну из женщин тут же стошнило.

Публика не сразу поняла, что произошло. И только когда Руже отложил пилу и отошел от стола, кто-то выдохнул:

— Он что, умер?

— Да, — горько сказала я. — Он умер от болевого шока.

И когда доктор Руже вышел из сарая и наткнулся на мой обвиняющий взгляд, он развел руками:

— Никто не мог предугадать, что у него окажется слабое сердце. Он казался вполне здоровым мужчиной.

— Но если бы вы позволили мне вам помочь…

— Запомните, мадемуазель, — назидательно заявил он, — мы не можем спасти всех! Впрочем, если вы действительно врач, вы и сами должны это знать.

И он скрылся в доме, оставив своего помощника разбираться с телом и зрителями.

Мы с месье Бернаром вернулись на Ратушную площадь к нашему экипажу. И когда мы поехали в больницу, мой кучер вдруг спросил:

— А вы и в самом деле могли ему помочь, мадемуазель?

— Не знаю, — не стала я врать.

Пусть это был не мой пациент, но чувствовала я себя отвратительно — словно помешала совершиться какому-то злу, которое могла предотвратить. И кажется, месье Бернар почувствовал это.

— Не вините себя, мадемуазель, — сказал он, когда мы добрались до больницы.

А потом протянул мне руку и помог выйти из экипажа, чего прежде не сделал ни у дома Валлен-Деламота, ни у Ратуши. Мне показалось, что с его стороны это тоже был жест поддержки. И я была ему за это благодарна.

На обед у нас была запеченная рыба с овощами — надо признать, очень вкусная. Мадам Бернар, необычайно довольная тем, что им с мужем снова стали платить жалованье, старалась изо всех сил показать себя радушной хозяйкой. И в отличие от завтрака, во время обеда мы уже не молчали.

Должно быть, месье Бернар рассказал ей о том, что случилось с раненым грузчиком, потому что она завела разговор и о докторе Руже.

— Так-то человек он неплохой, мадемуазель. Да, порой бывает грубоват, но уж такой у него характер. И он вам правильно сказал — помочь всем, увы, нельзя.

Они работали вместе несколько лет, и я ничуть не удивилась тому, что она встала на его сторону. Он невольно заразил своих помощников той циничностью, которая была свойственна ему самому. Возможно, если я проработаю в больнице столько, сколько проработал он, я тоже начну относиться к своим пациентам так же, но я всё-таки надеялась, что мне удастся сохранить в себе те качества, которые были у меня сейчас.

— У доктора Руже были ассистенты? — спросила я, вспомнив мужчину, который помогал ему во время операции.

— Да, месье Хейли. Мы с Климентом, — тут мадам Бернар посмотрела на мужа, — уж точно не смогли бы присутствовать в операционной. Помню, однажды, когда Хейли уехал в столицу за лекарствами, доктор потребовал, чтобы инструменты, когда он стал резать больного, ему подавала я. Так я не выдержала там и пяти минут, лишилась чувств да так и пролежала на полу, пока операция не закончилась.

— Значит, в штате больницы есть должность ассистента? — этот вопрос был для меня очень важным.

— Помощника врача, мадемуазель, — уточнила мадам Бернар.

Это было просто замечательно! Оставалось только этого помощника найти.

— А местная газета в Тирелисе есть? Я хотела бы подать объявление о вакансии в нашей больнице.

— Газета есть, мадемуазель, — кивнул месье Бернар. — Только найти помощника вам будет не так-то просто. В городе нет никого, кроме самого Хейли, кто имел бы такой опыт.