Прежде я полагала, что доктор-маг в любых обстоятельствах бывает невозмутим, и столь явное проявление эмоций с его стороны оказалось для меня неожиданным. Но Генсбур в ответ на этот выпад лишь покачал головой.

— Разумеется, месье, я не оставлю без внимания и отъезд месье Вилара. Но с этим будут разбираться уже в Главном медицинском управлении Эларии. Моя же задача дать оценку действиям мадемуазель Эстре.

Теперь я уже жалела, что была с ним столь откровенна. Впрочем, скрывать что-то всё равно не имело смысла. О том, что я вводила пациентам раствор внутривенно, в больнице знали все. И просить моих коллег лгать ради меня я тоже бы не стала.

— И вы готовы дать эту оценку? — Деламот скептически улыбнулся.

— Я готов буду подтвердить, что мадемуазель Эстре в своей работе применяет те методы, которые не имеют рекомендации Главного медицинского управления и не должны использоваться в практике общественных больниц.

— А вы готовы взять на себя ответственность за то, что будет с этой больницей, если мадемуазель Эстре будет лишена возможности практиковать? — воскликнула Мелани. Щеки ее пылали от волнения. — Кто станет лечить пациентов, если Вероника будет отстранена от работы?

— Вы же понимаете, мадемуазель, — развел руками Генсбур, — что ответ на эти вопросы лежит за пределами моей компетенции. Вполне возможно, что сюда вернется месье Вилар.

— Когда вернется? — усмехнулся Деламот. — Когда закончится эпидемия? И неужели, по-вашему, доктор, который бросил своих пациентов, заслуживает большего доверия, чем тот доктор, который всеми силами старался им помочь, пусть даже и использовал при этом совершенно новые методы лечения? И разве Главное медицинское управление может одобрить то, что не было кем-то опробовано впервые? Как раз такие врачи, как мадемуазель Эстре, как раз и нарабатывают ту практику, которая потом начинает применяться повсеместно!

Я была благодарна ему за поддержку, хоть и понимала, что столичный ревизор вряд ли прислушается к его словам. Тот привык действовать строго по протоколу, и любой шаг в сторону был для него преступлением.

И всё-таки я не готова была так просто отступить.

— Позвольте мне еще рассказать вам об этом методе лечения, месье! — попросила я. — Боюсь, когда я водила вас по больнице, я уделила этому недостаточное внимание. Ведь тогда я понятия не имела об истинной причине вашего прибытия сюда.

— Мы покажем вам тех пациентов, которые выздоровели как раз благодаря этому методу! — с энтузиазмом заявила и Мелли. — Знали бы вы, в каком тяжелом состоянии они находились еще пару дней назад!

Но в этом-то и была проблема. В том, что о тяжести заболевания почти выздоровевших пациентов месье Генсбур будет знать только с наших слов. И он вряд ли нам поверит. Вот если бы он смог понаблюдать за всем процессом, тогда он смог бы сделать собственные выводы.

— Когда вы намерены отправиться назад в столицу? — спросила я.

— Насколько я понимаю, почтовая карета отправится в Альтевию завтра утром. Именно на ней я и собираюсь уехать.

Я едва не расплакалась. Он уже всё для себя решил. И что бы я сейчас ни говорила, на его решение это не повлияет.

— А сейчас я хотел бы отправиться в гостиницу и немного отдохнуть, — месье Генсбур поднялся и отвесил нам церемонный поклон. — Дорога из столицы была утомительной, и сегодняшний день тоже выдался тяжелым.

— Но как же так, месье? — возмутилась Мелани. — Значит, вы нас так и не выслушаете?

Он вежливо улыбнулся и направился к дверям.

— Среди постояльцев гостиницы наверняка есть и больные холерой, — сказала я ему в спину. — И номера там вряд ли обрабатывают хлоркой два раза в день.

Он остановился. В разгар эпидемии это был весомый аргумент.

— Комната доктора Вилара всё еще свободна, месье! — поддержала меня мадам Бернар. — И прямо сейчас я отправляюсь на кухню, чтобы заняться ужином.

Ревизор обернулся.

— Ну, что же, пожалуй, мне стоит воспользоваться вашим любезным приглашением. Но это не значит, что я готов продолжить наш разговор. Сразу после ужина я, с вашего позволения, отправлюсь спать. А утром я намерен сесть в почтовую карету.

Месье Бернар повел его в свободную комнату.

Руже, Хейли и Деламот отправились по домам, а мадам Бернар — на кухню. Мы с Мелли остались в кабинете одни.

— Мы должны заставить его нас выслушать! — решительно сказала она.

А я с трудом сдержала рвущиеся наружу слёзы. Да, до его отъезда были еще целый вечер и ночь. Но этого было слишком мало, чтобы что-то изменить.

— Что же теперь будет-то, мадемуазель? — сокрушалась мадам Бернар за ужином. — Эх, надо было бы мне в жаркое ему чего-нибудь такого подсыпать, чтобы он у нас тут на недельку-другую задержался!