— Об этом сейчас не может быть и речи! — ответил я. — И я рад, что мадемуазель Эстре сейчас здесь. Валлен-Деламот отзывается об этой девушке с большим уважением, и я готов признать, что был не прав, когда отказывал ей в праве на медицинскую практику. Тем более, что доктор Вилар, на которого я возлагал большие надежды, трусливо сбежал в Альтевию.

Дениза хмыкнула и демонстративно от меня отвернулась. Но я уже привык к перепадам ее настроения, так что мог позволить себе не обращать на это внимания. И когда она первой вышла из-за стола, даже не дождавшись десерта, я лишь пожал плечами.

— Простите мою племянницу, ваша светлость, — вздохнула баронесса. — Это сидение взаперти расшатало ее нервы. К тому же она еще слишком молода, чтобы осознавать всю серьезность ситуации.

Она думала оправдать Денизу в моих глазах, но ее слова неожиданно оказали на меня прямо противоположное воздействие.

Я впервые подумал о том, что моя невеста и мадемуазель Эстре примерно одного возраста (разницей в пару лет можно было пренебречь). Но насколько же сильно они отличались друг от друга!

Да, Дениза родилась в богатой и знатной семье, и у нее не было необходимости думать о хлебе насущном. И всё-таки я был не уверен, что если бы их еще в детстве переменили местами, мадемуазель Рошен смогла бы превратиться в кого-то, хотя бы отдаленно похожего на мадемуазель Эстре.

— Ваша светлость! — осмелился отвлечь меня от трапезы дворецкий. — Простите, что тревожу вас за ужином, но только что прибыл месье Валлен-Деламот. Он говорит, что по весьма важному делу.

Я тут же поднялся и направился в гостиную, где дожидался меня доктор.

— Что случилось?

— Ваша светлость! Сожалею, что оказался вынужден побеспокоить вас в столь поздний час, но я прибыл, чтобы попросить вас вмешаться в ситуацию, сложившуюся в городской больнице! Сегодня из столицы, из Главного медицинского управления прибыл ревизор…

— Да, я знаю, — кивнул я. — Месье Трюшо уже уведомил меня об этом. Признаться, я был удивлен, что управление столь быстро отреагировало на нашу жалобу. Но тем лучше, не так ли? Таким людям, как месье Вилар, не место в медицине.

— Совершенно с вами согласен, ваша светлость, — сказал гость после некоторой паузы. — Но дело в том, что этот ревизор прибыл вовсе не для того, чтобы оценить дезертирство Вилара, а для того, чтобы лишить мадемуазель Эстре возможности практиковать.

— Что? — удивился я.

Деламот принялся излагать суть дела. Но едва он только приступил к рассказу, как я вызвал дворецкого и велел ему распорядиться о том, чтобы ко крыльцу подали мой экипаж. А потом уже дослушал всё то, что гость имел мне сказать.

— А тот метод, что применяет мадемуазель Эстре, действительно опасен для пациентов? — уточнил я.

— Я полагаю, что его польза куда выше, — ответил доктор. — Признаться, сам я еще опасаюсь его применять, но уверен, что после того, как он будет всесторонне изучен, Главное медицинское управление само внесет его в список рекомендованных. И могу сказать, что, если бы кто-то из моих пациентов находился в критической ситуации, я бы применил этот метод, не раздумывая.

Мы добрались до Тирелиса, когда на город уже опустилась ночь. Но даже если столичный ревизор уже лег спать, я был намерен его разбудить. Но, к моему удивлению, почти во всех окнах больницы был свет.

— Должно быть, привезли новых пациентов, — пояснил Деламот, когда мы вышли из экипажей и направились ко крыльцу.

Так оно и оказалось.

— Вам не следует входить внутрь, ваша светлость, — остерег меня Деламот, остановившись на первой же ступени. — Это слишком опасно. Я сообщу месье Генсбуру, что вы ожидаете его на улице.

Но я решительно двинулся вперед. Сегодня я намерен был лично ознакомиться с тем, что происходило в больнице.

— Тогда наденьте маску, ваша светлость, — потребовал доктор. — И ни в коем случае не снимайте перчаток.

Я выполнил его требование и вслед за ним вошел в темный больничный коридор. На меня сразу же пахнуло чем-то удушающе-резким. Это была смесь запахов лекарств и давно не мытых тел. К горлу сразу подступила тошнота, но я лишь отругал себя за малодушие. А еще подивился тому, что врачи могли находиться тут целыми сутками.

Мадемуазель Эстре мы отыскали в одной из палат, так плотно заполненной пациентами, что мы не смогли бы войти внутрь, не потревожив хотя бы одного из них. И в склонившейся над лежавшим у самых дверей мужчиной женщине я не сразу узнал врача. Она столь бледной и тонкой, что я содрогнулся. И когда она посмотрела на меня каким-то странным, почти лихорадочным взглядом, я даже не был уверен, что она узнала меня.