Я понимала, что она говорила это лишь для того, чтобы меня поддержать. Потому что на самом деле она ни за что не стала бы никому намеренно вредить — даже тому, кто мог навредить нам.

— В Тирелис пришлют нового врача, — грустно улыбнулась я. — Возможно, не сразу, но пришлют. А быть может, сюда вернется доктор Вилар.

Как только я сказала это, и супруги Бернар, и Мелани, и Эсме дружно поморщились. Но исключать возвращения беглого врача мы не могли. Он мог вернуться в Тирелис как победитель. После того, как его жалоба подтвердится, расследование в отношении его собственного дезертирства наверняка не начнется вовсе.

Столичный ревизор не захотел сесть с нами за один стол, а попросил принести ужин к нему в комнату. И еще уточнил, достаточно ли хорошо была прокипячена вода, что использовали для заваривания чая, и хорошо ли были вымыты овощи. Это свидетельствовало о том, что, по крайней мере, в вопросах гигиены месье Генсбур был весьма сведущ, а значит, вовсе не был плохим специалистом в своем деле.

После ужина Эсме отправилась к нему в комнату, чтобы забрать поднос с посудой. А вернулась оттуда, кипя гневом.

— Я попыталась рассказать ему, какой замечательный врач наша мадемуазель Эстре! А он не стал меня даже слушать, а просто выставил за дверь.

Я старалась не показывать им, как расстроена была сама. Предпочла отправиться на обход, чтобы занять себя делом.

— Мне жаль, мадемуазель, что всё случилось именно так, — вдруг сказал мне доктор Руже, когда мы едва не столкнулись с ним в дверях палаты. — Не стану лгать — я не одобряю ваши методы. Но в столь трудных для Тирелиса обстоятельствах я предпочел бы, чтобы вам позволили остаться в больнице. Я заявил об этом и самому месье Генсбуру. Правда, я не уверен, что мое мнение для него хоть что-то значит.

Я поблагодарила его за поддержку. Его смена закончилась, а дежурить этой ночью предстояло именно мне.

Но если столичный ревизор думал, что его присутствие заставит меня переменить подход к лечению больных, то он ошибался. Напротив, теперь я должна была использовать любую возможность помочь тем, кому было особенно плохо. Пока меня не остановили и не лишили права заниматься медицинской практикой, я должна была действовать.

Агнешку — родственницу мадам Бернар — привезли в больницу уже под утро. Ко крыльцу ее принес высокий и могучий как медведь мужчина, должно быть, ее муж.

— Вы же поможете ей, доктор, правда?

Он смотрел на меня с надеждой. Но могла ли я что-то ему обещать?

Агнешка была очень плоха — мне даже не нужно было осматривать ее, чтобы это понять. Не только губы, но даже уши ее были синеватого цвета. А когда она жадно и неровно дышала, в раскрытом рту ее был виден язык, покрытый белым налётом.

— Когда она заболела?

— Три дня назад, — ответил мужчина.

— Три дня? — охнула я. — Так почему вы привезли ее только сейчас?

Но я и без него знала ответ. По городу ходило множество разных слухов. Говорили, что из больницы никто не возвращается живым. Что здесь так много больных, что воздух просто пропитан заразой.

Мадам Бернар уже хлопотала возле Агнешки. На лице и у нее, и у меня были надеты марлевые маски, и месье Маре смотрел на нас почти с ужасом.

— Всё это время она находилась в одном помещении с маленьким ребенком. Мальчик тоже болен?

Мужчина замотал головой:

— Нет, мадемуазель! Кажется, нет. Она потому и не хотела ехать в больницу — ей нужно было кормить нашего сына.

Я застонала от досады и возмущения. Своим упрямством она вредила не только себе, но и своему малышу.

— В палатах слишком много народа. Может быть, стоит поместить ее к нам во флигель? — всхлипывала Жаклин.

Но об этом не могло быть и речи. Супруги Бернар были для больницы слишком ценными сотрудниками, чтобы мы могли так рисковать. Если слягут еще и они, то мы пропадем.

Мы с трудом напоили Агнешку соленой водой. На одно мгновение она посмотрела на меня почти осмысленно, даже, кажется, узнала. Но потом снова провалилась в забытье.

— Наверно, не стоит так говорить, мадемуазель, — прошептала Жаклин, — но, может быть, даже и хорошо, что она заболела сейчас, когда вы еще здесь.

Мне льстило ее мнение о моих профессиональных способностях, но в данном случае я была совсем не уверена, что смогу помочь. Но стоило хотя бы попытаться.

Ко крыльцу подъехал еще один экипаж, и я испуганно вздрогнула. В такое время суток это могло означать только одно — что привезли очередного заболевшего. А поскольку доктор Руже уже ушел домой, принимать пациента должна была я. Пошатываясь, я вышла на крыльцо.