Уснуть не получалось, толком проснуться - тоже. И припомнить нынешний день, поймать минувшие мгновения... нет, как ни старайся, а все равно они остаются неуловимыми - трепещут на ветру, шелестят, а в руки не даются, осыпаясь осенними листьями, легкие, яркие, разноцветные... и каждый лист это карта мира... совсем какого-то другого мира, поймай листок, поймай только, вглядись пристальнее - и войдешь... их много, этих миров, и каждый шелестит-шепчет что-то свое... и Шеррин летит по ветру вместе с ними, вместе с дымом костра, вместе со смехом, вместе с непонятными ей словами эльфийской речи... и другими, человеческими, понятными... вот только звучали они как-то совсем иначе, нежели она привыкла - будто несли в себе другой, потайной смысл, и этой тайны она не знала... а в то же самое время незнаемая тайна была внятна Шеррин, как ее собственные мысли - а может, это и были ее собственные мысли?

Все слова те же - и не те же... ведь ее и прежде спрашивали, нравится ли ей Найлисс - так почему же она ответила сегодня совсем по-другому? Потому что ее никогда не спрашивали об этом, уплетая в компании эльфов охотничьи колбаски с пылу, с жару?

–  Вам нравится Найлисс?
– осведомился Лерметт, дуя на горячую колбаску.

–  Очень, - твердо ответила Шеррин и добавила неожиданно для самой себя, - Он не пахнет розами.

Если кому ее ответ и показался странным, виду никто не подал.

–  Найлисс пахнет жасмином, - улыбнулся Лерметт.

–  Летом - наверняка, - мечтательно вздохнул один из эльфов.
– Хотел бы я приехать сюда летом. Вот бы, наверное, странно - вроде как уехал из Долины, а вроде как и нет. Места кругом незнакомые, а жасмин цветет, как дома...

–  Осень в Найлиссе пахнет яблоками, - сказала эльфийка, сидевшая рядом с королем.

–  Не только, - усмехнулся самый младший с виду эльф с такими веселыми глазами, что на сердце невесть почему делалось легко. Звали его Лэккеан, и его имя запомнилось Шеррин сразу - может, оттого, что он чем-то неуловимо напоминал принца Орвье, а его она от души жалела.
– Осень людей пахнет сеном.

Шеррин не поняла, отчего эльфы засмеялись, а та, что сидела возле короля, прикусила губу. Вроде Лэккеан ничего такого не сказал?

–  Еще как сказал, - пояснил Лоайре, предварительно выдав Лэккеану дружеского тычка в бок.
– У нас сено постилают новобрачным.

Ниест, самый молчаливый их всех, и теперь ничего не примолвил - только глаза его чуть приметно затуманились на мгновение.

–  В краю вечного лета сену взяться неоткуда, - улыбнулась одна из девушек.
– Для нас это редкость - запах сена, свежескошенной травы...

–  И весенних почек, когда листья только-только проклюнулись, - тоном знатока заявил неугомонный Лэккеан.

Запах весенних листьев, талой воды, только что срезанного лозняка... сладость и горечь аромата палых листьев... а дорожная пыль, оказывается, пахнет ванилью - чуть-чуть, еле заметно, совсем едва - но если остановиться посреди дороги и замереть на мгновение... у Шеррин кружилась голова, как если бы все это половодье запахов и в самом деле обрушилось на нее разом, мощное и бестелесное, и ее собственное тело словно позабыло собственную тяжесть, и она летела вместе со всеми, смеясь и удивляясь, как и они.

А потом Лерметт сказал что-то по-эльфийски. Слова были незнакомыми, но вот смысл их Шеррин поняла преотлично. Похоже, на всех языках слова: "Ну, как, все в порядке?" - произносятся с одной и той же интонацией.

–  Даже лучше, - ответствовал Эннеари, появляясь откуда-то у Шеррин из-за спины.
– Потом расскажу. Тебе понравится.
– Он опустился на траву и подогнул колено, устраиваясь поудобнее.
– Дайте мне тоже колбаску. Или вы уже все съели?

Сердце у Шеррин бухнуло, замерло, а потом забилось часто-часто. Нет, она помнила, что Эннеари, едва успев бегло познакомить ее с остальными эльфами, ушел разбираться с ожерельем, помнила... но отчего-то забыла. Конечно, он ушел и вот только теперь вернулся - так отчего же ей кажется с такой непреложной несомненностью, что он никуда не уходил? Что - да, он ушел, но каким-то непостижимым образом все время был здесь, возле этого костра? Почему ей кажется, что он смеялся вместе со всеми, что она слышала его голос и говорила с ним... что именно с ним она и говорила?

Захваченная этим странным двоением реальности, Шеррин упустила тот миг, когда разговор перестал быть общим - словно из него выдернули скрепляющую нить, как из бус, и он раскатился на отдельные бусины. Одной из таких бусин была тихая беседа короля и сидящей рядом девушки - до того, как Эннеари окликнул... Шеррин так толком и не поняла, кого из них.

–  Лериме, - вполголоса произнес Эннеари - и на его оклик обернулись оба.

На сей раз загадка так и осталась загадкой - никто не объяснил Шеррин, отчего растерялся король, а девушка, та и вовсе откровенно смутилась. Но странность эта явно что-то значила - а иначе отчего бы Эннеари внезапно покраснел, да так, что склонил голову, пытаясь скрыть прихлынувшую к щекам кровь?

–  Арьен!
– воскликнула девушка... Илери, вот как ее звали - тогда Шеррин никак не могла вспомнить, а теперь само возникло откуда-то.

–  Мне и в голову не приходило, что ближняя ветвь у вас одна и та же, хрипло пробормотал Эннеари, все еще не подымая головы.

Шеррин было невыносимо больно видеть его смятение, и она, желая отвлечь Эннеари, намеренно окликнула его по имени, которым назвала его та эльфийка Арьен - окликнула... и сама внезапно испугалась невесть чего.

–  Может... мне нельзя тебя так называть?
– выдохнула она.