Мать долго вглядывалась в его лицо, глаза, и, перекрестив, молча поцеловала в лоб.

– Я все знаю, сынок, ты поступил правильно. С Богом, родной мой...

15.

Старик проснулся от предощущения счастья. Он открыл глаза и рассмеялся тихонько. Луна заглянула в узкое окно и высветила выскобленную ножом белую столешницу, искупалась в матовой бронзе вновь подвешенной рынды, блеснула на стекле банки, куда кто-то воткнул косматую сосновую ветку с шишечками, прошлась по темным фигуркам из мякиша, оставшимся от бывшего жильца, - и остановилась на новеньких нарах из жердей, на которых спал Чекушка. Чекушки там не было.

Сладко сопел Иван на мешках со свежей травой, бормотал во сне Горелый, мерно дышал Седой с нахмуренным лбом. Чекушки не было.

Старик тихо поднялся, на цыпочках прошел по винтовой лестнице и осторожно выглянул. У полуразвалившихся зубцов почти на самом краю башни стоял Чекушка в матросской фуражке с лентами. Ленты волшебно шуршали, колеблемые легким ночным ветерком - мальчик смотрел из-под ладони вдаль и шепотом отдавал команды невидимым матросам.

– Чекушка...
– тихо позвал Старик.

– Взойдите на мостик, сэр, - грозно ответил строгий капитан. Чекушка, не глядя, сделал нетерпеливый жест рукой, словно уже давно поджидал его.

– Есть, капитан!
– Старик от волнения отдал честь левой рукой, вывернув ладонь.

– К пустой голове не прикладывают, сэр.

– О, да, я понял вас, капитан, - Старик нацепил очки и наклонился вперед, всматриваясь в темноту.

– Что там?
– взволнованно прошептал он.

Чекушка окинул его суровым взглядом.

– Остров.

Старик поправил очки и еще сильнее наклонился вперед.

– Там, ткнул пальчиком капитан.
– Смотрите внимательней, сэр.

– Вижу!
– вдруг вскричал Старик и сдернул очки.
– Вижу!

– Видите?
– переспросил уже не капитан, а Чекушка.

– Да, вижу, - искренне отвечал Старик.

– Какой он?
– одними губами прошептал Чекушка.

– Чудесный. Он чудесный, капитан.

– Ты, правда, его видишь?
– Нотка сомнения еще звучала в его голосе. Но Старик посмотрел ему в глаза и отвечал не колеблясь: "Да!".

И Чекушка поверил. Он оглянулся по сторонам, сделав круглые глаза, и вцепился в руку Старика.

– Поклянись! Поклянись, что никому не расскажешь.

– Клянусь, - отвечал Старик, подняв, как Чингачгук руку.

– Слушай, - взволнованно и торопливо зашептал Чекушка.
– Мы едем на остров.
– Старик кивнул.
– Мы и деньги копим... У нас уже, знаешь, сколько...
– Чекушка наморщил лоб, пытаясь сосчитать.
– В общем, много уже... Но не хватает. Мы, как только накопим, сразу купим корабль... Ну, маленький... шхуну или яхту... и поплывем...

– А зачем?
– робко спросил Старик.

– Как зачем?! Там ничего этого не будет!

– Старик не спросил "чего", он понял. Он понял все и прижал Чекушку к груди.

16.

Под утренний звон колоколов в парк вошла Любка. В туфельках-лодочках на небольших точеных каблуках, юбочке-полоске, едва прикрывающей округлость ягодиц, футболке, нарочито оголяющей одно плечо, и парике, взбитом а ля Мэрилин Монро. Она плюхнулась на скамейку рядом с молодящимся старичком со шкиперской бородкой и розовым галстуком-косынкой, подвязанным под клетчатой ковбойкой. Старичок сухо кашлянул и прикрылся газетой. кося глазом на стройные Любкины ножки,

Любка достала из сумочки зеркальце и, забавляясь, пустила зайчика двум молодым людям, пьющим пиво, перевела лучик на трех собутыльников, прятавшихся в кустах, провела по соломенным шляпкам старушек, сидящих напротив, и, наконец, облагодетельствовала старичка. Старичок отложил газету, просияв новенькими зубами.

– Гуляете?
– смущенно кашлянул он.

Любка молча смерила его презрительным взглядом. Старик стушевался.

– Действительно, вопрос глупый...Что еще можно делать в парке в такой чудный день.
– Старик хихикнул.

– Многое можно, - многозначительно произнесла Любка и вынула из сумочки сигареты. Старик подвинулся и щелкнул дорогой зажигалкой.
– Позволите?

Позволив, Любка царственно протянула руку за зажигалкой. Старичок протянул с готовностью.

– Зыконская вещь, - Любка выдохнула дым прямо в лицо старикашке.

– В таком случае позвольте вам ее презентовать. Старушки напротив возмущенно вскинули подбородки. Любка пустила дым и в их сторону. Старушки отвернулись. Любка бросила зажигалку в сумочку.