Шрифт:
Я не отвечаю, пишу дальше.
"...Директор вздыхает.
"Обратите особое внимание на поведение Анны Михайловны, - выговариваю ему я.
– Вчера она..."
"Обзывалась?"
"Хуже! Ударила Саньку Лапкина указкой!"
"Какой ужас!
– стонет директор.
– Какой позор!" - и хватается за голову.
"Немедленно позвать сюда Анну Михайловну!" - распоряжается он.
Ее приводят.
Директор волнуется, краснеет и даже не сразу может заговорить.
"Вы!
– наконец произносит он.
– Как вы смели?! Как могли, а?!"
Анна Михайловна с ходу начинает шмыгать носом.
"Я больше так не буду...
– обещает она.
– Понимаете, он..."
"Кто?"
"Лапкин... Он вертелся... а у меня указка в руке была... И... все как-то само собой вышло..."
"Та-ак!
– зловеще тянет директор и оборачивается ко мне: - Что будем делать, Андрей Петрович?"
"Я думаю, - говорю я, - пора исключить Анну Михайловну из школы. Довольно мы с ней мучались! Уговаривали, помогали, беседовали... Всякому терпению бывает конец!"
"Простите меня!
– в голос ревет Анна Михайловна.
– Я больше так никогда-а-а..."
"Нет, даже не просите!
– мрачно заявляет директор.
– Мне ваши обещания во где сидят! Вот переведем вас в школу для трудных, пусть там с вами разбираются!.."
И тут звенит звонок. Я сдаю свой листок Анне Михайловне.
Где же Ленка и Цыбулько?
Они возвращаются в середине следующего урока.
– Дежурные, кого нет?
– спросил физик, начиная урок.
– Цыбулько и Кайгородцевой.
И физик непонятно сказал:
– А-а... Ну это ладно... Они скоро придут.
Что там происходит? Что с ними? Они же ни в чем не виноваты!
Наконец - стук в дверь. Это они. Лица у них - непонятные.
– Ну?
– шепотом спрашиваю я Цыбулько.
Молчит.
– Да вы чего?
– Прекратите посторонние разговоры, - требует физик.
– Там только три рубля было...
– шепчет Цыбулько.
– А остальные?
– Не было...
И Ленка молчит, лицо растерянное и обиженное.
– Нас обыскивали...
– шепчет Цыбулько, моргая.
– А потом велели сознаться, где мы их спрятали...
Теперь мы молчим втроем.
– Но ведь там, честное слово, было только три рубля!
– потрясенно бормочет Цыбулько.
– Я не знаю, где остальные...
Про тетради сначала не вспоминали. Сначала искали только сто рублей. А потом почему-то перестали, и милиция в школе больше не появлялась, а Марья Павловна ходила с надменным лицом и глядела мимо людей. Тут-то вдруг и вспомнили про тетради. И про то, что в тот вечер Ленка прибегала в школу и спрашивала, какая отметка у Соколкова.
Но Ленка ничего не сказала. Тогда позвали Митрия и Митриева отца.
Митрий молчал и плакал. А потом отец ударил его, и он все рассказал.
– Открой, Андрей, пожалуйста...
– сказали за дверью.
Нашел дурака! Мы еще издали его заметили, как он идет от школы...
Мы спрятались под столом и сидели тихо-тихо. А он стоял во дворе, за дверью.
– Андрей...
– снова сказал директор.
– Если ты дома, впусти меня... Мне очень надо с тобой поговорить...
– Не хочу я с вами разговаривать!
– закричал я из-под стола. Уходите!
– Зачем ты!
– зашипела Ленка.
– Молчал бы, и все! Он бы и так ушел!
– Андрей... Ты слышишь меня?
Я не ответил.
– Я прочитал твое сочинение... Слышишь? Я во многом с тобой согласен...
– А мне плевать!
– крикнул я.
– Неправда! Ты выслушай меня, не злись. Ведь все это и в самом деле не так уж просто... Я сам раньше думал: вот стану учителем и все у меня будет замечательно... А не получается...
– А я при чем?
– При том!
– сказал он.
– Любить учеников... Разве просто? Быть добрым!.. А как тебя любить? Тебе ведь никого не надо! Живешь один, книжки читаешь, а остальное тебе безразлично... Ты на людей со стороны смотришь, подмечаешь в них слабости... Холодно рядом с тобой... Будто сам ты - не человек! Так ты всю жизнь проживешь один...
– Ерунда!
– зашептал Цыбулько.
– Совсем рядом с тобой не холодно...
– Не слушай его!
– это Ленка.
– Ты же не один!
– Андрей... Но мы тоже... Не правы... Ты извини нас, Андрей!
– Отстаньте вы все от меня!
– ору я.
– Не надо мне ничего!..
В общем, я убежал. Вылез через заднее окно в огород, перелез через забор - и в лес...
Не мог же я зареветь при Ленке и Цыбулько...
Вот уже неделю я не хожу в школу. Ну ее на фиг! Так хорошо без школы. И не пойду!