– Закурите?
– спросил Хамид, протягивая мне пачку, поднес спичку к моей сигарете и медленно вернулся на залитый солнцем дворик, где присел на корточки, прислонившись спиной к колонне и устремив отсутствующий взгляд прищуренных глаз на сверкающее небо, на фоне которого деревья за стеной покачивали своими зелеными перьями.

– Что вы станете делать, если она вас не примет?

– Уйду, наверное, только сначала поговорю с врачом.

Он повернул голову:

– Вы разочарованы. Жаль.

Я заколебалась:

– В общем-то нет. Я ведь и знаю-то ее совсем ничего, да и она меня наверняка даже не вспомнит. Большую часть своей жизни вплоть до смерти мужа она провела на востоке, а после этого пару лет прожила в Англии. Я тогда была совсем маленькая. Пятнадцать лет назад она уехала уже окончательно, мне тогда было семь лет. С тех пор, как она попрощалась с нами, я ее ни разу не видела. Не удивлюсь, если она ответит на наше послание отказом, поскольку вряд ли вспомнит даже мое имя. Если, конечно, этот дервиш достаточно точно передаст его... Интересно, он вообще-то способен на это? Немота, кажется, приносит ему одну лишь выгоду, вы не находите? Ему бы при королевском дворе служить.

– Но ваша королева едва ли... А, вот и он, - сказал Хамид, поднимаясь, - и, хвала Аллаху, кого-то с собой ведет.

Этот "кто-то" оказался молодым человеком, похоже, европейцем: высокий, стройный, худощавый, небрежно одетый, с выгоревшими на солнце светлыми волосами и серыми глазами. Вид у него был слегка очумелый, как у только что разбуженного человека, и, глядя на него, я неожиданно вспомнила про склонность бабки Хэрриет к ночному образу жизни. А может, вся ее прислуга днем спит?

Он на мгновение задержался в тени, затем жестом отослал привратника и вышел на солнце. Я заметила, как он щурился, словно яркий свет раздражал его, когда медленно, с явной неохотой шел по каменным плитам в нашу сторону. На вид ему было года двадцать четыре.

– Добрый день, - проговорил он довольно приятным голосом и, что главное, на чистом английском языке.
– Боюсь, я не разобрал ваше имя. Насколько я мог понять Джасема, у вас какое-то срочное послание для леди Хэрриет? Может, вы передадите его мне?

– Вы англичанин? О, как хорошо!
– проговорила я, вставая.
– В общем-то это даже не послание. А зовут меня Мэнсел, Кристи Мэнсел, а миссис Бойд "леди Хэрриет" - моя двоюродная бабка. В Бейруте я на отдыхе, и мне сказали, что она до сих пор живет здесь, в Дар-Ибрагиме. Вот я и решила навестить ее. Уверена, мои родственники дома очень обрадуются, когда узнают, как она живет. Поэтому я буду весьма признательна, если она согласится уделить мне несколько минут.

Он удивленно и, как мне показалось, настороженно посмотрел на меня:

– Вы ее внучатая племянница? Кристи, так вы сказали? Она никогда не упоминала этого имени.

– А что, должна была упоминать?
– не без некоторой колкости проговорила я.
– А вы - мистер?.. Как я понимаю, вы здесь живете?

– Да, меня зовут Лесман, Джон Лесман. Я... можно сказать, что я присматриваю за вашей бабкой.

– То есть вы - доктор?

Наверное, это прозвучало удивленно и резковато, потому что он даже как-то опешил:

– Простите?

– Да нет, это просто так получилось. Видите ли, я ожидала увидеть человека постарше. Привратник сказал моему шоферу, что "доктор" никого к бабке не подпускает, вот так я и узнала про то, что вы здесь. Так это он вас имел в виду?

– Да, наверное...
– Лесман прикрыл тыльной стороной ладони глаза, резко тряхнул головой, словно желая окончательно проснуться, и сверкнул смущенной улыбкой. Глаза его продолжали казаться заспанными, чуть подслеповатыми серые, с широкими близорукими зрачками.
– Извините, я спал и, похоже, еще не вполне пришел в себя.

– Ну что вы, простите и вы меня. Когда как угорелая целый день осматриваешь достопримечательности, немудрено забыть про привычку людей вздремнуть после обеда... Нет, правда, простите меня, мистер Лесман. Просто, когда привратник упомянул "доктора", я невольно подумала, что моя бабка снова заболела. Я имею в виду, раз уж вам приходится жить здесь...

– Знаете что, - сказал он, - давайте все проясним. Я в общем-то не совсем доктор, если, конечно, не считать половины курса медицинской психологии...
– он бросил на меня быстрый взгляд, - и пусть вас не смущает то, что я нахожусь здесь не в этом качестве. Ваша двоюродная бабка неплохо себя чувствует, а что до меня, то я просто присматриваю за слугами-арабами, то есть слежу за порядком, а заодно составляю ей компанию, чтобы было с кем поболтать. И мне отнюдь не "приходится", как вы выразились, жить здесь. Я приехал сюда, в Ливан то есть, чтобы провести кое-какие исследования и написать статью для газеты. Как-то раз я оказался здесь, словно был выброшен на необитаемый остров, застигнутый страшной грозой, которые временами случаются в этих местах. Ваша бабка приютила меня, потом то да се, в общем я остался.
– Он улыбнулся, но как-то настороженно и одновременно обезоруживающе, отчего я смекнула, что вполне в состоянии сама додумать в его объяснении недостающие фрагменты.
– Если у вас есть на примете какое-то другое пригодное для жилья место, то скажите.