– Я-то могу, но разве можно до утра держать шофера? Вы меня пристроите? Комната у вас найдется?
– При этом я имела в виду такую комнату, в которой можно поспать, и потому сам по себе вопрос был не настолько нелеп, как это могло показаться.

Однако Лесман, казалось, задумался над ним всерьез. Возникла короткая пауза, после которой он довольно приветливо кивнул:

– Да, думаю, что найдется.

Я посмотрела на Хамида:

– Вы не возражаете? Но сначала подождем, что скажет моя бабка. Если мне придется задержаться, чтобы увидеться с ней позже, то вы уедете без меня, хорошо? Приедете в отель и скажете, что я осталась на ночь, а завтра... завтра вы свободны?

– Для вас - да.

– Вы очень любезны, - искренне произнесла я, - спасибо вам большое. В таком случае не могли бы вы приехать за мной завтра поутру? Подождите меня в деревне, незачем вам снова переходить через реку.

– Я обязательно подойду прямо к воротам, - сказал Хамид.
– На этот счет не беспокойтесь. Но мне не особенно по душе идея уехать и оставить вас здесь.

– Со мной будет все в порядке. Просто надо повидаться с бабкой.

– Ну да, я понимаю. Извините. Я знаю, что это вообще не мое дело, но она же может хоть на несколько минут принять вас именно сейчас, а потом бы мы вместе вернулись в отель.

Сидевший рядом со мной Лесман неожиданно выпрямился. В его голосе зазвучали усталость и раздражение, которые показались мне вполне искренними:

– Послушайте, мне и в самом деле жаль, что все так вышло. И не забавы ради выдумываю я все эти трудности. Понимаете, мне самому не по себе оттого, что я оказался в подобном положении, когда приходится отфутболивать вас, хотя сам я вроде бы не должен иметь ко всему этому никакого отношения...

– Ни о чем подобном я даже не подумала, и потом, вам же приказали, не так ли? Я хочу сказать, что это ее дом, и если она попросила вас остаться, то пусть так оно и будет и незачем с этим спорить. Даже если вы и не являетесь ее официальным доктором, то можете называться управляющим или как-то еще.

– Мальволио будет точнее. Желтые чулки с подвязками крест-накрест и все такое, - в его голосе проскользнули неприятные нотки, которые, впрочем, исчезли так же стремительно, как и возникли. Вслед за этим он продемонстрировал одну из своих обезоруживающих улыбок.
– Вы и сами видите, что положение в любом случае явно ненормальное. Вроде бы пора и привыкнуть... А с другой стороны, это вообще чертовски странная страна, где постепенно привыкаешь почти ко всему. Но я допускаю, что это место может показаться довольно зловещим для любого, кто вроде вас впервые здесь оказывается. Со мной было то же самое, когда я только переступил порог этого дома. Сама она живет там, где раньше располагались покои эмира - во дворике принца, мы так его называем, - а в ее спальне некогда размещался Государственный диван. Сейчас там почти постоянно царит полумрак. Говорят, леди Стэнхоуп из тщеславия поступала так же. Не знаю, что именно движет вашей бабкой - разумеется, не это, возможно, просто воображение, - однако я запомнил, что, когда меня ночью впервые привели сюда, я поначалу подумал, что оказался в сумасшедшем доме. А потом она принялась...
– он замолчал и стал внимательно рассматривать носок своей туфли.
– Вы хорошо помните свою бабку?

– Да куда там. Помню только, что она высокая, темноволосая, с пронзительным взглядом черных глаз, одета во что-то черное, накинутое на плечи наподобие шали. У нее действительно была такая шаль, которую она закалывала булавкой с бриллиантом. Помню, мама говорила, что бриллианты у нее преотвратные. Меня это тогда рассмешило, сама не знаю почему.

– Бриллианты? Боюсь, их давно уже нет. Я, во всяком случае, ничего подобного не видел.

Мне показалось, что Лесман даже расстроился, говоря об этом.

– На самом деле она не такая уж высокая, хотя, думаю, ребенку могла показаться именно такой. Что до ее нарядов, то и они сейчас стали частью легенды.

– О, я знаю, что она любит одеваться мужчиной на восточный манер. Почему бы нет?
– Я расцепила ладони, сжимавшие колено, и вытянула ногу в облегающей брючине.
– В конце концов, я тоже одеваюсь по-мужски, хотя и в европейском стиле.

– Ну, меня-то вы не одурачили, - проговорил Лесман, и впервые за все это время его глаза блеснули по-настоящему живо и без малейшей тени озабоченности во взгляде. Он поднялся.
– Ладно, пойду посмотрю, как там дела. Разумеется, я попытаюсь уговорить ее принять вас сейчас же. Возможно, так оно и получится, и она встретит вас с распростертыми объятиями. Если же нет, то мы подготовим вам все для ночлега. Договорились?

– Договорились.

– Ну что ж, отлично. Если что, сразу доложу о ее отказе.

Он небрежно улыбнулся и ушел.

Я подошла к бассейну и присела рядом с Хамидом на край бортика.

– Вы все слышали?

– Почти все, - ответил он.
– Да, веселенькое дельце получается. Хотите закурить?

– Спасибо, потом. Я вообще мало курю.

– Зато он подымить любит.

– В смысле?

– В смысле гашиша.

Я выкатила глаза:

– Почему? Что, правда? Откуда вы знаете?

Парень пожал плечами:

– Разве вы не обратили внимание на его глаза? Да и другие признаки, это заметно. И перед тем, как мы вошли, он тоже курил.

– Так вот почему у него был такой сонливый, отрешенный взгляд, словно не от мира сего. Он сказал, что спал, и дал понять, что это просто послеполуденный отдых. А я-то подумала, что большую часть ночи ему приходится проводить у постели моей бабки. Курил! Неудивительно, что ему так не понравилось, когда его оторвали от этого занятия.