Обычно не терявший самоконтроля, Ванько в этот раз не сдержался (чему, возможно, поспособствовала и боль от удара прикладом): не думая о последствиях, он свинтил с лимонки колпачок, выдернул кольцо и с силой швырнул гранату в сторону шайки. Проталкиваясь на выход, услышал взрыв и одновременно вопли раненых там, у виселицы. Толпа после этого шарахнулась врассыпную. Оцепление, если оно еще и оставалось, было наверняка смято. По крайней мере, никто не пытался его задерживать. Федя с Мишей уже поджидали в проулке. Заметив, что он возвращается, скрылись за углом, где и дождались товарища.

– Все-таки дал им по мозгам!
– одобрением встретил его Миша.

– И станичаны, кажись, отделались только легким испугом, - заметил Федя.
– Осколки навряд, чтоб достали, а автомата слышно не было.

– Глянуть бы хоть одним глазком, скольких укокошил.

– Попал, вроде, в самую гущу, - пояснил Ванько.
– Слыхал, как взвыли. Если и не укокошил никого, то раненые есть точно.

К великому мишиному огорчению, винтовки на месте не оказалось...

Т у м а н возвращение хозяина приветствовал радостным повизгиванием и вставанием на задние лапы. Днем он бывал на привязи, и Ванько, проходя мимо, никогда не упускал случая приласкать верного, преданного друга. Вот и в этот раз: присев на корточки, первым делом почесал у него за ушами, огладил и отвязал - пусть сбегает до ветру. Но если даже и подпирала нужда, пес терпел: кто ж не любит ласки?

– Псина ты моя красивая... соскучился?
– выдирая застрявший в шерсти "репьях", ласково беседовал с ним хозяин.
– Дай-ка лапу. Хорошо, молодец. Теперь другую. Умница! Голос! Дай голос.
– Пес трижды громко тявкнул.

– Не шумите, малыш уснул!
– Мать вышла с глиняным горшком в руке, послужившим, видимо, Валерику в качестве ночного.

– Мам, Тамара уже пришла?
– с тревогой спросил Ванько.

– А она разве не с вами?

– Мы ее оставляли у Веры. Теть Лиза ушла в Майкоп, так она согласилась помогать ей по хозяйству.

– Ушла, значит?.. Дорога ой, какая долгая да опасная!..

Больше всего хотелось ей поскорей узнать, что с матерью Тамары, но спрашивать об этом не решалась; оттягивал с вестями и сын. Она прошла до сортира, а он снова привязал собаку. Вернувшись, мать подсела к нему на скамейку под алычой, посмотрела вопросительно в глаза.

– Полицаи опередили... Забрали еще ночью.

– Где ж вы пропадали до самого вечера?

– Случайно оказались еще и свидетелями казни. Повесили, гады, обоих - и отца, и больную мать.

– Ой, господи!
– всплеснула руками, ужаснулась Никитична.
– И ее не пощадили!.. А вы-то как там оказались?

– Возвращались домой, смотрим - люди на улицах. Полстаницы прошли - ни души не встретилось, а тут вдруг толпа: и взрослые, и дети. Зашли узнать, в чем дело, видим - полицаи из хат выгоняют всех на улицу. Ну, и сами тоже влипли... А это их сгоняли на стадион, что неподалеку от стансовета. Подходим, смотрим, а там приготовлено четыре виселицы...

– Ради бога, сынок!
– остановила рассказ мать.
– Мне и так кошмары всякие снятся...
– Помолчав, вздохнула.
– А мы с Мотей так надеялись: может, хоть больную-то не тронут, пощадят. Ведь ни в чем же не виноватая! Бедные сиротки!.. Жить еще не жили - и такое горе. Как же теперь-то?

– Мы тоже об этом думали... Поживет у Веры, пока теть Лиза вернется, а к тому времени что-то придумаем.

– Я, сынок, не о том. Как ей-то сказать об этом?

– Вот этого и я боюсь. Слез будет!.. А я их не переношу.

– Может, не след сказывать всю правду? Дома, мол, не оказалось, а куда подевалась - неизвестно. Не у соседей ли, мол...

– Нет... лучше сразу сказать правду. И ребята за это: так честней.

– Ну, смотрите сами... А насчет остального, так тут и думать нечего: приютим, прокормим, с голоду не помрем. Жалко, барахлишка вы вчерась не прихватили. У обоих-то только то, что на них. Да и платьице на ней сам видел, какое. Нынче ведь ни купить, ни пошить.

– Тут я, мам, сглупил дважды, - запоздало пожалел Ванько.
– Надо было зайти в хату хотя бы седни, что-нибудь из барахла наверняка ведь осталось! А я совсем выпустил из виду.

– Ничего, сынок, как-нито выкрутимся.

– Мам, я вам не говорил? Мы ведь парашют нашли. Летчик, видать, бросил - помните, случай был в начале августа. Громадный такой лоскутище настоящего белого шелка. Он сгодится на платье?

– Посмотреть нужно, может, и пройдет. А он где?

– Спрятан в надежном месте. Только его нужно бы обязательно перекрасить. Для безопасности.

– Можно и покрасить, дело нехитрое.

– А где щас краски найдешь?

– Краски, сынок, сколь угодно. Из ореховой кожуры - это тебе коричневая. Прокипятить в луковой шелухе - цвет будет золотистый. А можно и в темный, ягод глухой бузины до зимы полно.

– Так это ж замечательно! Завтра же мы вам его доставим.

– У Лизы и машинка швейная есть. Зингеровская.

– Значит, с платьями из затруднения выйдем. Там хватит не только Тамаре, но и Вере со всеми ее брательниками и еще останется.