– Это мы и без подсказки найдем, - сказал Федя.
– Я уже прикинул: если ширину огородов взять за тридцать метров, то ихний находится метрах в трехстах от краю. Вот только какая сторона четная и есть ли вообще таблички с номерами? У Томки забыли спросить.

– И я, воще, из виду выпустил! Вы подождите, я сбегаю еще, уточню.

Пока шли в сторону тополей, обсудили возможные варианты, с которыми могут столкнуться на месте. Один из них - что тамариной матери не окажется дома вообще. Другой - дома, но неживая. Наконец, последний из худших - плюс ко всему оставлена еще и засада. В то, что отец удрал из казаматки, Ваньку не верилось. Как и в то, что у Спиваковых не перевернули все вверх дном еще ночью...

– Разведку я беру на себя, - распорядился он.
– Вы держитесь от меня метров за пятьдесят-семьдесят, идете по разные стороны улицы. Если понадобитесь, я вас позову. Без этого ко мне не приближаться и во двор не заходить.

– А если там засада и тебя схватят, воще?

– Стрелять не станут, захотят взять живым - ну и пусть! С двумя или даже с тремя управлюсь, думаю, один. Ну, а если больше... тогда понадобится и ваша помощь. Вот тебе пистолет и запасная обойма, стрелок ты бывалый. Но постарайся подкрасться как можно ближе и палить наверняка. Это - когда меня уже поведут. После - разбегаемся в разные стороны, сбор у тети. Но может случиться и так, что там вообще не окажется никого, даже больной хозяйки.

– Прежде чем уходить, прихвати лимонки, - напомнил Миша.
– Обязательно!

– Может, скажешь, еще и противогаз на прящи?
– не поддержал его Федя. Когда понадобятся, тогда и заберем, они спрятаны надежно.

– Прящ мне не нужен, я уже не маленький. А вот лимонки и патроны... Вань, не забудь, ладно?

– Хорошо, Мишок, не забуду, - пообещал тот, и ребята тронулись, рассредотачиваясь, вперед.

За несколько дворов до цели Ванька заинтересовала довольно странная игра двух мальцов: щуплый белобрысый паренек лет десяти-двенадцати тащил на себе другого. Наездник был и постарше, и раза в два тяжелей самого скакуна. Держась за уши, как за поводья, толстяк лихо чмокал губами, понукая и требуя прибавить скорости... Сблизка выяснилось, что игра - не к обоюдному удовольствию: у везущего глаза на мокром месте да и уши алеют больше, чем следовало бы. Когда "играющие" поровнялись с ним, он просунул ладонь под широкий ремень наездника, снял с "лошади".

– Ты что это моего племянника объезжаешь?
– спросил у набычившегося джигита; тот смотрел исподлобья, молча сопел.
– В честь чего ты его катаешь?
– обратился ко второму.

"Племянник" вытер рукавом глаза, виновато посмотрел на неожиданного родственника-заступника и пожаловался:

– Он отнял у меня цветные карандаши и не отдает, пока не покатаю...

Толстяк попытался было улизнуть, но Ванько ухватил его за рубашку:

– Нехорошо обижать соседей, не по-товарищески!..

– Вовсе он мне не сосед и не товарищ... И не с нашей улицы даже, пояснил пострадавший.

– Ах, даже так! Тогда, брат, тебе придется не только карандаши вернуть, но и должок - покатать ихнего хозяина. Так, что ли, Сеня?

– Меня звать Серега.

– То есть Сережа, - поправился Ванько.
– Ну-ка, садись теперь ты на него. Да держись покрепче за уши, чтоб не сбросил!

Серега артачиться не стал. Не без злорадства оседлав мучителя, обхватил ногами объемистый его живот, уцепился за уши и стал погонять тем же манером:

– Н-но-о, кляча пузатая! Давай, давай, с припрыжкой!

Проехав до угла, соскочил, довольный. Вспотевший, сердитый, толстяк попытался удрать и тут, но снова не успел.

– Тебя как звать?
– снял с него ремень Ванько.

– Никак! Я вот скажу братану, он тебе как надает, так ты еще пожалеешь!

– Вот что, Никак: жалуйся, сколько влезет, а карандаши Сереже верни. Иначе своего красивого ремня ты больше не получишь. Они где?

– Спрятал!

Ванько сложил кожаный, с якорем на бляхе, ремень пополам и, хлопнув им себя по ладони, скомандовал:

– Бегом за карандашами!

Тот припустился со всех ног.

– Ты и вправду наш родич?
– спросил Серега.

– Нет, конешно. Это я так, чтоб заступиться за тебя. Небось, некому заступаться?

– Не-е...
– покрутил головой малец.

– Нет ни брата, ни сестры?

– Только мама да бабушка... И друзей тоже нет... которые чтоб настоящие. А ты, наверно, далеко живешь?

По глазам, мимике, по самой интонации заданного вопроса нетрудно было угадать, почему это его интересует.

– Ты хотел бы со мной дружить?

– А то нет!

– Держи лапу, и будем считать, что мы подружились: ты мне тоже нравишься. Меня зовут Иван.

Сережа охотно, но с достоинством шлепнул ладошкой по увесистой "лапе" неожиданно приобретенного друга.

– Можно, я буду звать тебя дядя Ваня, ты ведь старше, - предложил он. Ой, бежим, а то нас отдубасят!

Из проулка вынырнул Никак и с ним двое постарше, скорым шагом направились в их сторону.

– Кто, вон те?
– кивнул Ванько, усмехнувшись.