И о том, что идея Аарона заиметь «своего» Даймона, похоже, оказалась заразной.

— Я должен принять решение сейчас?

Не знаю, кому из нас двоих он давал возможность отступить, но взгляд начальника разведки Элильяра, направленный на меня был весьма красноречив — он не скрывал своего желания посоветоваться обо всем происходящем со своим господином.

— Сейчас Вы должны принять единственное решение: намерены ли Вы расстаться с жизнью немедленно или готовы ее продолжить.

— Вы же…

— Предупредил, что не дам Вам геройски умереть. Но это — мое решение. А мне нужно — Ваше.

— Для своих лет Вы довольно сильный противник. И я не считаю для себя унижением проиграть в схватке с Вами.

Несмотря на то, что матрица заклинания клочьями тумана расползалась, подчиняясь его воле, я не спешил расслабляться. Понимая, что как бы лестно для меня не звучали его слова, но столь богатого, как у него, жизненного опыта у меня нет.

И оказался прав.

Короткая команда на незнакомом мне языке и все трое, почти одновременно опустившись на одно колено, кладут на мраморный пол мечи, а коммандер еще и браслет с пристегнутым к нему излучателем Хаоса.

И в тот момент, когда, казалось бы, можно было считать попытку переворота окончательно и бесповоротно пресеченной, в его пальцах хрустнул, выпуская на волю смертоносное заклинание, артефакт.

Яркая белая сфера, в которой в снежном хороводе кружились заключенные в нее искры, на мгновение зависла в воздухе. Ее мерцающая кромка прямо на глазах истончалась, готовая выпустить на волю самую неукротимую из боевых матриц Пустоты — Сферу Хаоса.

Да только вряд ли он мог знать, что мое знакомство с этой Основой как раз с нее-то и началось. И я практически каждый день вспоминал ту ночь, когда мама приняла это заклинание на лезвие Пронзающего. И те часы, когда в то, что она останется жива не верил даже Олейор, который до того момента был абсолютно убежден в ее способности противостоять всему, с чем она встретится. Вспоминал, как напоминание самому себе, что иметь способности еще не означает умения их использовать. Как тот кнут и пряник, которые заставляли меня искать новых знаний и тренироваться, тренироваться, тренироваться. Чтобы быть готовым именно тогда, когда обстоятельства потребуют от меня этого.

Словно остановилось время, давая мне возможность увидеть вызов в глазах Даймона и спокойствие на лицах эльфов, которые, похоже, нисколько не сомневались в моей возможности справиться с этой проблемой.

И я не собирался никого из них разочаровать.

Не было эффектного махания руками и слов, произносимых тягучим заунывным голосом. Лишь сплелись воедино те заготовки, которые достаточно было лишь собрать в нужном мне порядке, чтобы вокруг яростно пылающей Пустоты множеством граней, каждая из которых была одновременно и щитом и поглотителем, выстроилась защита из уравновешенных между собой Хаоса и Порядка.

Я, видя как тускнеет чернота во взгляде Даймона, качнул головой. Сам не зная, то ли сожаления о его поступке, то ли, тоже сожалея, но о том, что он оказался не столь способным, как я ожидал.

Впрочем, что таилось за этим жестом он должен будет понять для себя сам, прежде чем примет следующее, возможно, последнее самостоятельно решение в своей жизни.

— Это была хорошая попытка, коммандер. Но несмотря на то, что она Вам не удалась, мое предложение остается в силе. — И переведя взгляд на почти вплотную стоящего за спинами Даймонов начальника разведки, на лице которого кроме удовлетворения исходом этого мероприятия отражалась еще и гордость, похоже, за меня, с тем же равнодушием в голосе, давшимся не столь легко, как казалось, добавил. — Лорд Саражэль, прикажите своим воинам отвести коммандера и этих двух господ в те камеры, что для них были приготовлены. А мне пора вернуть законного правителя его народу.

Правитель Элильяр.

Как он не храбрился, но то, насколько он был вымотан — бросалось в глаза. И, в первую очередь, той ответственностью, что на него свалилась: каким бы уникальным он ни был — он был всего лишь человеком, причем, довольно юным. Даже по их, человеческим меркам.

Его скулы заострились, серые круги залегли под глазами, ресницы то и дело тяжело опадали, пряча все более рассеянный взгляд, плечи норовили опуститься, но он настойчиво продолжал демонстрировать нам легкую, больше похожую на усмешку улыбку и изящество движений.

— Ты бы отправил мальчика спать, пока не пришлось уносить его на руках. — Аарон, который счел для себя необходимым отправиться с нами, когда Александр появился в его дворце с докладом о том, что все закончилось именно так, как и предполагалось, проследил за моим взглядом и сделал подобный же вывод.

— Не уверен, что это возможно. Пока не схлынет воодушевление схватки, нам вряд ли удастся избавиться от его общества. А приказывать как-то язык не поворачивается: все-таки его роль в этой истории была едва ли не главной.

Он, соглашаясь с моими словами, кивнул, и еще раз взглянув в ту же сторону, небрежно заметил.

— Мне сложно с тобой не согласиться, но я бы предложил наиболее простой способ решения этого вопроса.

Его улыбка была… соблазнительно демонической. А намек настолько прозрачным, что воспринять двояко его было совершенно невозможно.

— Ты думаешь, они тут без нас справятся…?

Мой вопрос был из разряда тех, что не только не требуют ответа, но и смотрятся несколько наигранно: и командир внутренней стражи и Лорд Саражель свое дело знали. Так что вся неразбериха и суета закончились еще до того, как прибыли мы с Аароном. И все, что нам оставалось: выслушать их доклады, поблагодарить за службу и в продолжение всего этого времени удерживать на лицах выражение, которое бы впоследствии послужило укреплению моей славы, как совершенно хладнокровного правителя.