Мобэй-цзюнь, появившийся рядом, словно призрак, схватил Шан Цинхуа в охапку. Швырнув его Шэнь Цинцю, будто курёнка, он тотчас врезал Чжучжи-лану.

В течение последующих десяти секунд Шэнь Цинцю удостоился возможности понаблюдать с первого ряда за тем, что называют «зверским избиением»…

Поскольку Чжучжи-лан был выведен из строя Мобэй-цзюнем, остальные переключились на Тяньлан-цзюня, атакуя его со всех сторон.

Хоть тот и вынужден был сражаться одной рукой против многих, это ничуть не умалило изящества его манер.

– Итак, всё свелось к тому же – все на одного. Вам не кажется, что подобная победа противоречит законам справедливости?

Глава одной из школ устремился вперёд с бранью:

– Тебе ли, презренному демону, который денно и нощно вынашивает дурные замыслы, ведомый лишь одним желанием – увидеть, как весь мир погрязнет в хаосе, – вести речи о справедливости!

В следующее мгновение его череп разлетелся на куски, будто головка чеснока.

– Говоря начистоту, – опустив руку, усмехнулся Тяньлан-цзюнь, – поначалу мои намерения отнюдь не были дурными, и я вовсе не стремился погрузить мир в хаос. Если время от времени я и преступал границу вашего мира, то лишь затем, чтобы петь песни и читать книги – что же в этом плохого? Но после столь длительного заточения под горой Байлу… пожалуй, пора и правда совершить то, в чём меня огульно обвиняют, а то будет совсем обидно.

Юэ Цинъюань щёлкнул пальцами, и, показавшись из ножен на три цуня[160], Сюаньсу послал в демона волну духовной энергии, от которой тело Тяньлан-цзюня хрустнуло, будто все кости выскочили из суставов, а сам он изумлённо воскликнул:

– Ого! Меньшего от главы школы я и не ожидал. Просто превосходно. Ваш наставник не особенно блистал талантами, но готов признать, что глаз на способных учеников, достойных звания преемника, у него был намётан. – Протянув руку, он схватил Сюаньсу прямо за лезвие, будто не ведая о его губительной силе, и улыбнулся Юэ Цинъюаню, словно позабыв об остальных. – Но почему бы вам не извлечь его полностью? Подобным образом вы ничего не сможете со мной сделать.

Взгляд Юэ Цинъюаня потемнел, и он вытянул меч ещё на полцуня.

Внезапно рядом раздался холодный голос Ло Бинхэ.

– Он и впрямь не в силах с тобой совладать. А как насчёт меня?

Неизменная улыбка ещё не покинула лицо Тяньлан-цзюня, когда на него обрушился сокрушительный поток демонической энергии, рассекая воздух подобно тесаку.

Его единственная рука отделилась от плеча. Подхваченная жестоким вихрем, она вылетела из пещеры и упала на хребет Майгу.

За дело наконец-то взялся Ло Бинхэ!

Отец и сын вновь сошлись в бою, и на сей раз они поменялись местами: теперь Тяньлан-цзюнь не мог дать ему отпор.

Глаза Ло Бинхэ сияли ослепительно-алым светом, его лицо застыло, в каждом движении сквозила не знающая пощады ярость; Тяньлан-цзюнь, лишившись обеих рук, мало что мог ему противопоставить – ошеломлённый, он не знал, что и делать. Когда Чжучжи-лан наконец смог хотя бы на миг оторваться от Мобэй-цзюня, на него уже жалко было смотреть – на его лице и теле не осталось живого места, – и всё же, увидев, в каком положении оказался его господин, он, окончательно потеряв голову, рванулся прямо к нему. В этот самый момент отброшенный демонической энергией Тяньлан-цзюня Уван отлетел назад, харкая кровью, и великий мастер Учэнь устремился к собрату, чтобы подхватить его. Видя, что Учэнь вот-вот столкнётся с Чжучжи-ланом, Шэнь Цинцю метнулся к нему и заслонил монаха собой.

При виде него в сверкающих золотом глазах Чжучжи-лана мелькнуло узнавание – он резко затормозил, едва не потеряв при этом равновесие. Он как раз собирался обогнуть Шэнь Цинцю, чтобы прийти на подмогу к господину, когда его настигла вспышка белого света, и Чжучжи-лан осел, пригвождённый к стене.

Из его груди торчало тонкое лезвие Чжэнъяна.

Когда Шэнь Цинцю обернулся, Ло Бинхэ медленно опускал руку. В паре чжанов[161] позади него стоял Тяньлан-цзюнь, невозмутимый, как всегда; спустя мгновение он упал – но даже это движение было проникнуто благородством.

…

И что, типа всё?

Вот так просто?

Разум Шэнь Цинцю решительно отказывался принимать подобный исход.

Он сам даже единого удара нанести не успел, а всё уже кончилось?

Он хлопнул Шан Цинхуа по плечу:

– Эй… ты вроде говорил, что одолеть Тяньлан-цзюня не так-то просто?

– Ну, это было непросто, – промямлил Шан Цинхуа, всё ещё пребывающий в состоянии шока.

– Да кто вообще схавает такую нелогичную развязку?

– Слушай, как бы крут ни был босс, ему нельзя гнать волну на главного героя – разве это не логично?

Оглянувшись, они увидели, что из десятка с лишним совершенствующихся с полными полосками здоровья, с которыми они прибыли сюда, лишь единицы остались стоять на ногах посреди этой залитой кровью жуткой сцены. Тогда Шэнь Цинцю перевёл взгляд на тех, в ком прежде видел непобедимых боссов: один, весь в крови, пришпилен к стене, будто бабочка, второй – валяется на полу, не в силах подняться; более всего сейчас к ним подходили определения «растерзанная тряпичная кукла» и «деревянная марионетка с оборванными нитями».