Возможно, изначально старый глава Дворца не собирался возводить напраслину на Тяньлан-цзюня, но, глядя на то, как Су Сиянь постепенно сближается с молодым демоном, он начал сожалеть о том, что подослал к нему свою ученицу, выпустив её из-под присмотра. Всем сердцем полюбив Тяньлан-цзюня, Су Сиянь в итоге зачала Ло Бинхэ – видимо, именно это наконец подтолкнуло старого главу Дворца к решительным действиям: он пошёл на подтасовки, своими недомолвками[163], а то и прямыми наговорами сотворив из Тяньлан-цзюня грозу всех трёх сфер. Тем самым было загублено немало невинных жизней, что продолжает сказываться и долгие годы спустя.

Опустившиеся на ресницы Тяньлан-цзюня снежинки задрожали. Казалось, он лишился последних остатков сил, вновь осев на землю.

– Хорошо, – вздохнул он. – Выходит, всё же эта история была не столь скверной, как мне думалось. * * *

Шэнь Цинцю обернулся к Ло Бинхэ – тот слышал всё от начала до конца, но, казалось, вовсе не понял смысла сказанного или счёл, что всё это его не касается. Он даже позволил себе лёгкую усмешку.

Похоже, это объяснение наконец-то сняло камень с сердца Тяньлан-цзюня, однако его сыну от услышанного было ничуть не легче.

И это можно было понять: хоть его родители и не отвергли своё дитя из отвращения, как он думал, так или иначе, они всё равно его бросили.

Он остался покинутым всеми, как и был.

Синьмо безостановочно испускал тёмно-фиолетовые волны энергии, и звуки битвы снизу доносились всё отчётливее. Видимо, хребет Майгу всё так же продолжал опускаться, приближаясь к заледеневшей реке Ло.

Юэ Цинъюань сделал несколько шагов по направлению к засевшему в расселине скалы мечу.

– Раз уж всё так закончилось, – обратился к демону Шэнь Цинцю, – Тяньлан-цзюнь, вам следует отступиться.

Он говорил чистую правду: пока ещё Тяньлан-цзюню было не слишком поздно остановиться, но если он продолжит вливать энергию в Синьмо, то единственным способом положить конец слиянию миров будет убить его. А Шэнь Цинцю, что и говорить, не желал смерти Тяньлан-цзюня. В конце концов, то, что из-за любви он дошёл до столь плачевного состояния, уже было достойно сожалений. Если же после всего этого он ещё и погибнет… едва ли в каком-либо произведении мира найдётся злодей злосчастнее!

Но Тяньлан-цзюнь лишь усмехнулся в ответ.

Этот тихий смешок эхом раскатился по пещере и отправился гулять по всему горному хребту. Словно и впрямь находя в сложившемся положении что-то крайне забавное, Тяньлан-цзюнь склонил голову набок:

– Глава пика Шэнь, да вы только посмотрите на меня – я даже поддерживать человеческую форму Чжучжи-лана не в состоянии.

Шэнь Цинцю ещё не до конца осознал значение его слов, лишь сердце болезненно ёкнуло в груди.

– Я так долго бился со всеми вами, – спокойно пояснил Тяньлан-цзюнь, – что немного переборщил с нагрузкой на это тело. Подумайте об этом хорошенько и ответьте: кто всё это время вливал демоническую энергию в Синьмо?

Хоть он произнёс эту фразу спокойным размеренным голосом, с каждым его словом Шэнь Цинцю будто бы проваливался в полынью.

– Вам следует велеть отступиться кое-кому другому.

Тело Тяньлан-цзюня и впрямь чудом не разваливалось, Чжучжи-лан по-прежнему висел, пригвождённый к стене, великий мастер Учэнь поддерживал Увана, с разбитой головы которого ручьём лилась кровь, Мобэй-цзюнь вцепился в Шан Цинхуа, а Юэ Цинъюань застыл бок о бок с Шэнь Цинцю.

Лишь Ло Бинхэ стоял прямо против Синьмо, опустив голову, и невозмутимо оправлял рукава.

– Ло Бинхэ, подойди, – строго окликнул его Шэнь Цинцю.

Ло Бинхэ качнул головой – всего один раз, но в этом движении сквозила непреклонность.

– Опять ты меня провёл, – горестно признал Шэнь Цинцю.

Замерев на мгновение, Ло Бинхэ задал встречный вопрос:

– Учитель, я обещал, что помогу вам одолеть Тяньлан-цзюня, – могу убить его хоть сейчас, если вы того пожелаете, отчего же вы считаете, будто я вас провёл?

– Использовать врага ради собственных целей[164] – воистину умно, – вновь усмехнулся Тяньлан-цзюнь. – Вот только от меня пользы на поверку оказалось немного, так что в итоге ему пришлось делать всё своими руками[165].

При словах «использовать врага ради собственных целей» сердце Шэнь Цинцю налилось тяжестью.

Неужели Ло Бинхэ специально вручил Синьмо Тяньлан-цзюню? Ведь после обретения демонического меча тело из «гриба бессмертия» принялось разлагаться с утроенной силой, так что, даже обладая самым могущественным оружием этого мира, он больше не представлял собой угрозы для Ло Бинхэ.

У Шэнь Цинцю в голове творился сущий кавардак, и потому, перестав следить за выражением лица, он позволил мыслям и чувствам отразиться на нём.