— Быстро слухи у нас расходятся. Все в порядке. Получили полное признание, — я пожал плечами. — Справедливость восторжествовала.

Шаповалов отложил папку и внимательно, как-то по-новому, посмотрел на меня.

— Знаешь, я до последнего не был уверен, что это лучший выход из ситуации.

— Ой-ой, сейчас будет читать мораль, — мысленно прокомментировал Фырк, невидимой тенью материализуясь на ближайшем подоконнике. — Сейчас начнется лекция о высоких материях и клятве целителя.

Я внутренне напрягся, готовясь к нотациям.

— И?

— Ты молодец, — неожиданно сказал Шаповалов, и в его голосе не было ни капли сарказма. — Поступил правильно. Я бы так не смог.

Я удивленно поднял бровь. От него я ожидал чего угодно — упрека, циничной шутки, даже приказа написать объяснительную. Но точно не этого.

— Не хватило бы… как это сказать… хладнокровия, что ли, — закончил он, подбирая слова. — У меня бы нервы сдали. Или врезал бы ему, или просто лечил бы по протоколу, скрипя зубами. А ты нашел третий путь. Заставил его заплатить, не нарушив ни одного правила.

— Это не хладнокровие, — возразил я. — Это прагматизм. Нужно было восстановить баланс.

На самом деле, я и сам не знал, как это назвать.

— Баланс, — Шаповалов криво усмехнулся. — Знаешь, Разумовский, в нашем лекарском деле редко бывает баланс. Обычно мы просто спасаем. И хороших, и плохих. Святых и ублюдков. Одинаково. Без разбора.

— В идеальном мире — да. Но наш мир далек от идеала, — твердо ответил я.

— Это точно, — он тяжело вздохнул и по-отечески, но весомо, похлопал меня по плечу. — Ладно, не буду тебя задерживать. У меня еще операция до конца смены.

Он ушел, а я остался стоять в пустом коридоре, размышляя.

— Смотри-ка, двуногий становится местной легендой! — хихикнул Фырк, усаживаясь на мое плечо. — О тебе и так уже вся больница гудит. А скоро вообще о тебе байки в курилках рассказывать будут. «Жил-был лекарь Разумовский, который бандитов параличом лечил, а потом полицию вызывал». Звучит!'

— Так, не начинай, пушистый, — мысленно осадил я его. Я не хотел быть легендой. Я просто хотел делать свою работу. И иногда, как сегодня, она выходила далеко за пределы операционной.

Я шел в ординаторскую. Именно в этот момент мой телефон в кармане завибрировал. Номер был незнакомый, с владимирским кодом.

— Разумовский слушает.

— Илья? — голос на том конце был глубоким. Голос, который я уже слышал. Голос власти.

Аристократический, уверенный… Барон.

— Добрый вечер, господин барон. Чем могу помочь?

— Илья Григорьевич, я хотел бы лично пригласить вас на прием, который состоится на этих выходных, послезавтра. В моем поместье под Владимиром.

— Ого! — тут же присвистнул у меня в голове Фырк. — Сам барон звонит! Двуногий, да ты в высший свет пробился! Скоро будешь икру ложками жрать и о судьбах империи рассуждать! Не забудь своего верного фамильяра!

— Это большая честь, барон, но у меня дежурства, пациенты…

— Простите, что приглашаю так поздно, — мягко перебил он, не дав мне закончить вежливый отказ. — Но я только вчера вернулся из столицы. В общем, мы это уже обсуждали. И вы тогда дали согласие. Поэтому сейчас я вас торжественно и официально приглашаю.

— Это очень заманчивое приглашение, — я не пытался набить себе цену. Только просчитывал варианты.

— Еще какое. Не каждому оно доступно, — в голосе барона прозвучал намек. — Так вы придете? Будет небольшой прием, человек тридцать, в основном мои столичные гости. Неформальная обстановка. И, кроме того, мне бы хотелось обсудить с вами одно деликатное медицинское дело.

Ага. Вот оно.

Это не просто светский раут. Это замаскированная консультация. И если уж такой человек, как фон Штальберг, называет дело «деликатным», значит, оно либо очень сложное, либо очень постыдное. Либо и то, и другое вместе.

Профессиональное любопытство мгновенно взяло верх над осторожностью.

— Я приду, — решил я. — Во сколько быть?

— В семь вечера. Мой водитель заедет за вами, за полтора часа. Костюм у вас есть?

— Найду, — коротко ответил я.

— Отлично. И, Илья… — в его голосе на мгновение появилась почти дружелюбная нотка, — можете взять с собой спутницу, если желаете.

Он повесил трубку. Я несколько секунд смотрел на погасший экран телефона, переваривая информацию.

— Спутницу, значит, — Фырк, до этого молчавший, тут же оживился и почесал за ухом задней лапкой. — Ух ты! Вероника твоя будет в восторге! Прием у настоящего барона, — это же как попасть Золушке попасть на бал! Платья, кареты, лакеи!