Ашот слушал меня, и обида в его глазах сменилась чем-то похожим на разочарование. Он тяжело вздохнул и отвернулся обратно к окну, давая понять, что разговор окончен. Явное, демонстративное недовольство.

Странно. Очень странно. Ашот не жадный. Деньги для него никогда не были на первом месте. И он не кровожадный.

Я не могу поверить, что он просто хотел, чтобы Мкртчян умер. Это не в его характере. Тогда что?

Его реакция была абсолютно нелогичной. Он должен был радоваться, что его обидчик понесет заслуженное наказание. А он ведет себя так, будто я его предал.

— Фырк, — мысленно позвал я. — Еще одно задание. Присмотри и за Ашотом тоже.

— Что, и за этим тоже? — проворчал фамильяр, материализуясь на столике — Ты думаешь, он так сильно жаждет мести, что готов обидеться на тебя за спасение своего палача?

— Я не знаю, что и думать, — признался я. — Но его поведение… оно ненормальное. Что-то тут не так. Я хочу знать, о чем он думает, что чувствует. Сканируй его эмоциональный фон. Ищи всплески гнева, страха, чего угодно, что выбивается из общей картины.

— Ладно, — вздохнул Фырк. — Буду разрываться между двумя твоими проблемными пациентами. Как белка в колесе! Точнее, как бурундук-шпион в больнице! Моя работа полна опасностей и лишений!

Я проигнорировал его нытье.

Тревожное предчувствие, которое мучило меня с самого утра, никуда не делось. Оно лишь обрело конкретные очертания. Что-то было не так с Яной. И что-то было не так с Ашотом. И у меня было очень плохое предчувствие, что эти две странности как-то связаны.

Я оставил Ашота наедине с его мрачными мыслями и вышел в коридор. Предчувствие беды никуда не делось, но работа не ждала. Нужно было окунуться в привычный, понятный хаос, где у каждой проблемы есть решение, а у каждого симптома — причина.

В коридоре меня тут же поймал запыхавшийся Пончик-Величко.

— Илья! Помоги! Срочно! У меня пациент с классической картиной острого панкреатита, все болит, тошнит, а амилаза в анализах — в пределах нормы! Как такое вообще может быть?

Классическая ловушка для неопытных. Амилаза — дама капризная. Может подняться поздно, а может и вовсе не отреагировать, если поджелудочная уже выгорела от предыдущих приступов.

— Ранняя стадия, Семен, — ответил я на ходу, даже не замедляя шаг. — Или наоборот, поздняя. Проверь липазу, она более чувствительный маркер и поднимается раньше. И немедленно отправляй его на УЗИ. Глаза — лучший диагностический инструмент.

— Точно! Липаза! Спасибо! — он с благодарностью посмотрел на меня и убежал в сторону лаборатории.

Не успел я сделать и десяти шагов, как его место тут же занял Суслик-Фролов. Вид у него был растерянный.

— Илья, у меня женщина с разлитыми болями внизу живота, я не могу определить источник… Пальпация не дает четкой картины…

— Гинеколога вызывал? — спросил я, останавливаясь и заглядывая ему прямо в глаза.

— Нет, а зачем? У нее же живот болит, а не…

Он мыслит как хирург-мужчина. Кишки, аппендикс, перитонит. Он забыл, что внизу живота у женщины есть еще кое-что, что может болеть, и болеть смертельно.

— Внематочная беременность с разрывом трубы, — начал я загибать пальцы, — перекрут кисты яичника, апоплексия яичника, острый сальпингит, эндометриоз… Мне продолжать список состояний, которые маскируются под «боли в животе» и могут убить ее за пару часов? Вызывай дежурного гинеколога. Немедленно. А потом доложишь.

— Понял, бегу! — Фролов сорвался с места. Я дал ему единственно верный приказ.

Я прошел дальше, к сестринскому посту. Этот хаос… он был моим хаосом. Упорядоченным. Логичным.

Здесь я был в своей тарелке. Здесь я мог решать проблемы. В отличие от нелогичной обиды Ашота или загадочной комы Яны, здесь все подчинялось законам анатомии и физиологии.

У сестринского поста Артем что-то вполголоса шептал на ухо Кристине. Она хихикала и кокетливо краснела. Увидев меня, Артем оторвался от своего увлекательного занятия и помахал мне рукой.

Редкая картина в этих стенах. Два человека, которые не спасают, не страдают, а просто наслаждаются общением друг с другом.

— Смотри-ка, воркуют голубки! — тут же влез в голову Фырк. — Он ей, наверное, рассказывает про преимущества интубации через нос, а она делает вид, что это самая романтичная история, которую она слышала! Любовь — странная штука!

Я усмехнулся и кивнул им в ответ.

Да. Вот это — моя стихия. Четкие вопросы, ясные ответы.

Пациенты, которых можно спасти. Коллеги, которых можно научить. Друзья, которые счастливы. В этом хаосе я чувствовал себя не просто нужным. Я чувствовал себя дома.