– Вехрова, вернулась! – На меня пахнуло свежим перегаром.

– Ты где себе синяк заработал? – хмыкнула я.

– С Фатиа вчера из-за Прасковьи подрался. – Ваня осторожно сел. – Он у меня еще один зуб выбил, а я ему нос расквасил, – поделился Петушков. – Кстати, Совет сегодня утром спешно отбыл в Словению, – продолжал Ваня, пока я капала в стакан отворот, – они так и не сумели тебя спасти и решили бросить!

– Бросить? – Я пролила на стол воду из графина. – А Сергий где?

– Этот прохвост самый первый сбежал! – Ваня послушно взял протянутый стакан. – Ох, спасибо, а то после этого данийского вина ужасно сушит!

– А зачем ты напился? – удивилась я.

– Так с Фатиа примирение праздновали, – хмыкнул Ваня и ополовинил стакан. – Странный какой-то вкус у воды.

– Тысячу раз говорила: пей, а не нюхай, – хмыкнула я. – А ты чего со всеми не уехал?

– Ну я же знал, что ты вернешься! Я же не мог братана в беде оставить!

– Ванька! – Я обняла его и крепко-крепко сжала.

– Тихо ты, – простонал приятель, – все кости после вчерашнего ломит! И чего я из-за этой противной выдры в драку полез? – недоумевал Ваня. – Да еще с кем! С Властителем! Мама дорогая!

Я широко улыбнулась: «Спасибо тебе, Марфа, одного больного вылечили!»

– Ваня, ты в меня влюблен? – Я серьезно посмотрела на Петушкова, пытаясь разгадать, дало ли зелье побочный эффект.

– Чего? – Петушков с самым серьезным видом повертел пальцем возле виска. – Не приведи Господи такого счастья.

Потом мы долго спорили, каким образом сможем спасти Властителя, который, как, впрочем, и всегда, спасенным быть не желает.

Чтобы напоить Арвиля зельем, мы должны были, по крайней мере, попасть в Дом Властителя, но тот сейчас представлял собой неприступную крепость, оцепленную отрядом стражей. Любой придуманный нами план после детальной разработки приводил к одному и тому же результату: рано или поздно я оказывалась на костре.

– Знаю, – вдруг просиял, как энергетический шар, Ваня, – придумал!

Задумка его была до гениальности проста, хотя и не без погрешностей. В Фатии было испокон веков принято, прежде чем объявить о брачном сговоре, испросить разрешения у Властителя, а уже после его благословения играть шумную свадьбу.

Ваня предложил изобразить двух влюбленных голубков, мечтающих соединить свои сердца, при этом я должна была одеться парнем, а Ванятка девкой.

Процесс переодевания занял столько времени, что за благословением мы отправились поздним вечером, когда другие молодые люди уже уединялись по кустам. Мы представляли собой странную, но, в общем, милую пару. Низенький мужичишка в потрепанном картузе, огромных, не по размеру, сапогах и в волочащемся по земле плаще, а с ним – высокая худая девушка, с замазанным кукурузной пудрой синяком, в узком платье, врезающемся в подмышки, и худыми волосатыми ногами, торчащими из-под оборчатого подола.

– Думаешь, не признают? – Меня всю дорогу мучили сомнения. Уж слишком глупо оба выглядели в своих нарядах.

– Какая разница, нам все равно терять нечего, – буркнул Ваня, но через парадную дверь идти побоялся. Мы благополучно проникли в Дом сквозь дыру в заборе и черный ход.

На нас пахнуло удушающим запахом жасмина, становившимся с каждой минутой практически невыносимым. Прислуга с самым затравленным видом, на цыпочках, словно тени, скользила по коридорам и из комнаты в комнату, переговаривалась шепотком, а наше появление восприняла как нашествие варваров на Данийю.

– Вы зачем здесь? – накинулась на нас полная служанка в крахмальном белом передничке.

– Мы того, про свадьбу спросить, – промычал Ваня.

Женщина окинула нас недоверчивым взглядом, очевидно, пытаясь разгадать, из какого сумасшедшего дома свалилась на их головы странная парочка. После долгих раздумий и шумных вздохов она все-таки кивнула и проводила нас по длинному коридору в уже ярко освещенный бальный зал, где нам когда-то зачитывали приказ Совета.

Зыбкую тишину разбивало в пух и прах хриплое кошачье завывание Прасковьи. Песня эхом разносилась по помещению, витала над балками, у разноцветных витражей, закладывала уши и коробила особо фальшивыми нотами. Кроме того, девушка бренчала на лютне, едва не разрывая струны. Властитель с покорностью домашнего пуделя пытался выслушать нестройное соло возлюбленной, стараясь морщиться как можно реже и подавляя в себе закономерное желание эстета заткнуть уши.

Наше появление оказалось для него спасением. Завидев две фигуры, маячившие в дверях, он буквально подскочил с кресла и жестом предложил нам приблизиться.

– Надо же, – тихо хмыкнула я, – нас встречают стоя и с музыкой!

Властитель, вспомнив о своем высоком положении, величественно опустился обратно на трон, а потом грубо вырвал из рук благоверной лютню, вцепившись в инструмент железной хваткой и, очевидно, рассчитывая после нашего ухода убрать его с глаз долой.

Он обратил к нам не затуманенный мыслями взор, и лицо его с опухшим носом и синевой на переносице перекосило. Такой забавной парочки он не видел даже на картинках детских книжек.

– Что вам, дети мои? – Недоумение сменилось подозрением, очевидно, наши лица показались ему до странности знакомыми.

– Благословить! – ломая голос, пропыхтел Ваня. – Меня и моего избранника! – Он так сильно хлопнул меня по спине, что я дернулась и выпучила от боли глаза. – Сам он испросить не может, он глухонемой!

Прасковья с интересом разглядывала нас, пытаясь, как и Властитель, понять, откуда ей знакомы наши физиономии. Мне стало так весело, что я широко ухмыльнулась. Ваня сие заметил и поспешно добавил: