– А еще он придурковат! – Для пущей убедительности он даже повертел пальцем у виска.

– А зачем он тебе нужен? – прохрипела Парашка.

– Ты посмотри на нее! – не выдержала я. – Да кто ее возьмет замуж, кроме дурака!

– Ты же глухонемой! – охнула Прасковья.

– Я прозрела, простите, прозрел!

– Но ты же глухонемой! – воскликнули три голоса.

– Благословишь или нет! – рявкнула я. Властитель неопределенно качнул головой. – Хорошо, пойдем отсюда, родная. – Я схватила упирающегося Ивана за руку и потащила к выходу.

Оказавшись в коридоре, мы перевели дух.

– Ты думаешь, он нас не узнал? – спросила я у Петушкова, когда мы во все лопатки, громыхая каблуками, мчались к спальне Арвиля.

– Узнал, просто изумился нашей наглости, – хмыкнул приятель.

Когда мы стояли у дверей властительской опочивальни, я скомандовала:

– Ваня, ты стой на стреме! Кто-нибудь пойдет, сразу кашляй, а я там спрячусь куда-нибудь.

Я вошла в комнату, на столе стоял абсолютно пустой графин. Я схватила его и выскочила в коридор.

– Ваня, воды нет!

Петушков глухо застонал, схватил емкость и бодрой рысцой направился вперед по коридору. Отсутствовал он буквально минуту, но я вся изнервничалась, решив, что его схватили. Иван материализовался, живой и здоровый, с полным графином.

Я схватила сосуд и кинулась в комнату. Потом долго не могла найти склянку с зельем, стуча себя по карманам. В конце концов я ее обнаружила и, когда уже трясущимися руками открывала, Ваня деликатно кашлянул, потом еще. И снова. Я с бешеной скоростью вылила в графин все зелье и недолго думая спряталась в шкаф, обронив на шерстяной эльфийский ковер бутылек. В тот самый момент, когда я пальцем закрывала дверцу, в комнату вошли Фатиа и Неаполи. Арвиль едва не наступил на склянку, я прикусила губу, чтобы не заорать.

– Что за важное дело? – сурово поинтересовался Фатиа, буравя Леона недобрым взглядом.

– Девчонка в городе, – ответил тот, – соседи видели, как она прилетела на этом прохвосте Али Абаме.

– Неаполи, – вздохнул Фатиа, – она не только в городе, но и в моем Доме! – Я едва не обмерла, сидя в шкафу, и прикусила сжатый кулак, чтобы не застонать. – Они с этим бывшим практикусом, как его?

– Петушковым, – подсказал Леон.

– Ну да, Петушковым, только что устроили целый спектакль в тронном зале. – Внезапно Властитель стал растерянным, неловко сел на кровать, потом встал, снова сел. – Знаешь, брат, иди пока. Я разберусь.

Леон помялся, но вышел.

Арвиль уставился на ковер, взгляд его скользнул по пустому бутыльку синего цвета. Он подобрал его, долго крутил в руках, а потом натужно произнес:

– Ася, вылезай, ты там не задохнулась еще?

У меня от страха свело желудок и вспотели ладони. Я сидела как партизан, понимая, что если вылезу, то только долгая и мучительная смерть сможет смыть тот позор, коим я только что покрыла весь род человеческий. Наверное, именно это Фатиа и полагал, когда складывал тот костер, предназначенный для меня.

– Ася, я знаю, что ты в шкафу.

Думай, Вехрова, думай!

– А что мне будет? – осторожно поинтересовалась я.

– Выходи, узнаешь. – Оттого, что голос был спокоен, мне стало еще хуже.

Я вылезла из шкафа, чувствуя, как становятся пунцовыми щеки.

– И? – Он выжидательно посмотрел на меня.

Все, самое время падать в обморок. Я быстренько закатила глаза и начала накреняться назад сломанной штормом мачтой. В общем, как у благородной дамы все равно не вышло, при падении я со всего маху ударилась головой об угол, непроизвольно ругнулась и увидела столько разноцветных звездочек, что хватит заполонить все небо.

Все, это был последний путь к отступлению. Я открыла глаза и поняла, что у меня дико болит голова, мне ужасно стыдно и, кроме того, сейчас придется идти на костер. Подумала-подумала и заревела во весь голос, со всей страстью, на какую была способна. Властитель изумился, и, стоя надо мной, скрючившейся на полу, он почесал затылок, возможно, пытаясь таким образом выудить из головы какое-нибудь решение данной проблемы. В этот момент в комнату «совершенно случайно» ввалился Иван, который все время после ухода Неаполи вдохновенно подслушивал под дверью.

– Ой, простите, – фальшиво улыбнулся он, – я заблудился, знаете ли.

Арвиль недоуменно посмотрел на него, уже сам не понимая, что, собственно, происходит в его спокойном доме.

– Ой, Асенька, милая, что с тобой? – кривляясь и явно переигрывая, продолжал свое представление приятель. – Ой, ты плачешь, ну, ничего, пойдем, я отведу тебя домой и положу спать.

Ванятка, сильно напрягаясь, поднял меня на руки.

– У нее неустойчивая психика, знаете ли. Она и дома всегда так. Сделает что-нибудь, заплачет, а назавтра ничего не помнит. Переходный возраст.