Дракон выпучил и без того большие круглые глаза и даже моргнул от удивления.

– Не трогай меня, чудовище! – просипела устало я, растирая поясницу и думая о том, что теперь ни за что не смогу забраться на лошадь.

Я смотрела на него, а он внимательно следил за мной. Потом я уперлась руками в бока и спокойно произнесла:

– Сожри меня, тварь! – Я махнула рукой, приглашая его приступить к трапезе. – Разорви меня на части, орать я все равно больше не могу!

В желтых глазах дракона промелькнул неподдельный интерес, он сделал движение в мою сторону, и тут я испугалась по-настоящему и заорала во всю мощь своих легких:

– Ой, Ванечка, Ванечка, он меня сейчас сожрет! Ваня, спасай!

Петушков не появился, а мне стало еще страшнее. Щит не поставишь – драконы нечувствительны к магии! И тут я вспомнила про кодовую фразу: может, Иван ждет именно ее? Что было духу я заголосила:

– Не ешь меня, ирод!

– Это ты! Я дождался тебя, моя девочка? – вдруг ошарашил меня змей.

От неожиданности я примолкла, да так и осталась стоять с раззявленной варежкой, но тут на сцену вступил, вернее, вполз Иван.

Как выяснилось позже, склон, выглядевший пологим со стороны деревни, оказался почти отвесным, если взглянуть с реки, откуда должен был вступить в бой Ванятка. Все это время, пока я на разные тона голосила, он лез по вертикальной стене, поминутно рискуя рухнуть вниз. Поэтому когда он забрался, то был потный, красный и запыхавшийся. Сначала показались меч и одна рука, потом верхняя половина туловища. Его появление сопровождалось тяжелым дыханием. С трудом закинув одну ногу, Петушков перекатился на спину и пару секунд лежал на травке. Очевидно, после такого подъема ни сил, ни желания бороться с кем бы то ни было у него не осталось. Я решила напомнить ему о великом подвиге и долге перед народом, а потому прикрикнула:

– Слышишь? Не ешь меня, ирод!

Ванятка поднял голову, увидел дракона, в голубых глазах промелькнули паника, отчаяние и жалость к самому себе. Но все же, перехватив меч покрепче, он подбежал к чудищу со спины, начал прыгать наподобие мастера словенской борьбы, делая выпады в воздухе, при этом он бубнил себе под нос: «Не ешь ее, ирод проклятый, змеюка желтобокая. Не ешь ее, ирод проклятый, змеюка желтобокая». Зеленый дракон меньше всего походил на «желтобокую змеюку», а мой приятель на убийцу.

– Я не твоя девочка, – запротестовала я, безрезультатно проглатывая смешок при виде Ваниных кульбитов. – Я жертва, ты должен немедленно сожрать меня!

Ваня между тем подпрыгнул особенно высоко, выписав ногами странную фигуру, и наотмашь рассек мечом воздух, не нанеся дракону никаких видимых повреждений.

Бабочка? И здесь Бабочка! Стоп.

Что мы имеем? Дракон – не хочет мною закусить, приняв за непонятную Бабочку. Петушков – скачет как придурок и явно не собирается его убивать. Выходит, я зря себе горло рвала?

– Так, – не выдержала я, – меня зовут Ася Вехрова. У тебя последний шанс проглотить меня. Повернись наконец назад – вокруг тебя как кузнечик прыгает теоретик Иван Петушков с явным желанием убить, дабы спасти мою особу, а ты даже не замечаешь!

На морде дракона нарисовалось неподдельное удивление. Он быстро обернулся и хвостом, вокруг которого выплясывал свои пируэты Ваня, сбил несчастного с ног. Ванятка такой подлости не ожидал, а потому очень быстро покатился под горку. Я тоненько хихикнула, едва сдерживая несвоевременный приступ смеха.

– Ну и где этот твой кузнечик? – пробасил дракон.

Все, это была последняя капля, я согнулась пополам, не обращая внимания на прострел в пояснице, и дико захохотала.

– А где он? Он что, меня убивать пришел, а я и не понял! – недоумевал дракон. – Ой, а что это с ней, она сумасшедшая? – заметил он мое состояние. Он бормотал совсем как сбитый с толку человек, с которым сыграли злую шутку.

В это время Ванятка с горем пополам сумел встать на ноги. Он поднял меч над головой и на бегу начал цитировать слово в слово «Убийц»:

– «Я пришел тебя убить. Дракон, готовься к смерти, я рыцарь ордена Пяти Мечей Герольд Смелый! Не трогай мою зазнобу!»

Дракон прищурился. Я почувствовала, что сейчас задохнусь от хохота, и скорчилась на траве.

– Живу не одну сотню лет, но такое вижу впервые, – протянул он, переводя взгляд то на меня, то на Ивана.

Внезапно Петушков подскочил к «желтобокой змеюке», и держа свободную руку на поясе, а другую с мечом протянув к морде дракона и, при этом водя блестящим клинком перед его носом, произнес пламенную речь, которую потомки не забудут никогда: