поручить свое дело, если тот, на кого ты возводишь обви-

нение, окажется по роду и званию ниже меня.

Все взоры обратились на Генри Смита, кому глас на-

рода уже присудил сразиться за дело вдовы. Но та и не

ждала ничьей указки или поощрения. Сэр Патрик не успел

договорить, как она уже направилась к тому месту у ниж-

него конца стола, где стоял среди людей своего состояния

оружейный мастер, и взяла его за руку.

– Генри Гоу, или Смит, – сказала она, – добрый горо-

жанин и ремесленник! Мой… мой… – Она приготовилась

сказать «покойный муж», но эти слова не хотели сойти с ее

языка, пришлось прибегнуть к другому обороту речи. –

Ушедший от нас любил и ценил тебя превыше всех людей,

потому тебе и подобает принять на себя спор его вдовы и

сирот.

Если б и была хоть малейшая возможность для Генри –

а в тот век ее не было – уклониться или отвергнуть доверие,

которое весь народ как бы возлагал на него, у него исчезла

бы даже мысль о том, когда обратилась к нему с первыми

своими словами вдова, повеление с небес не произвело бы

на него более сильного действия, чем призыв несчастной

Магдален. Напоминание о дружбе с усопшим взволновало

его до глубины души. Покуда был жив Оливер, могла ка-

заться нелепой его чрезмерная приверженность к Генри,

бесспорно несколько забавная, если учесть, как различны

были они нравом. Но все это теперь забылось, и Генри,

уступая своей пылкой природе, помнил только, что Оливер

был его другом-приятелем, человеком, который любил и

чтил его со всем жаром, какой вояка-шапочник был спо-

собен вложить в эти чувства. И вдобавок ко всему, были

веские основания подозревать, что несчастный пал от

удара, предназначенного ему, Генри Смиту.

Поэтому с живостью, какой за минуту до того он и сам

от себя не ждал бы и выдававшей, казалось, тайную ра-

дость, оружейник припал губами к холодному лбу несча-

стной Магдален и сказал в ответ:

– Я, Генри Смит, проживающий в городе Перте, в

Уинде, честный и верный человек и свободнорожденный,

принимаю на себя долг заступника этой вдовы Магдален и

этих сирот и буду сражаться в ее споре со всяким, кто равен

мне по состоянию, доколе достанет дыхания в моей груди.

Да помогут мне в час нужды бог и добрый святой Иоанн!

Приглушенный ропот прошел по собранию, показывая,

как жадно хотели присутствующие божьего суда и как они

были уверены в исходе поединка.

Сэр Патрик Чартерис не преминул затем лично отпра-

виться к королю и потребовать его разрешения на рассле-

дование убийства Оливера Праудфьюта посредством

божьего суда, как позволял обычай, – через испытание

гробом или, если явится нужда, посредством поединка.

Этот свой долг он исполнил, как только разошелся го-

родской совет, в частной беседе с королем.

С сильной досадой услышал Роберт III о новом непри-

ятном осложнении и повелел сэру Патрику и противной

стороне явиться на следующее утро, после ранней обедни,

на королевский совет, где его величество изъявит свою

волю, а тем временем в Дом Констебля был отправлен

королевский гонец с повелением истребовать у сэра Джона

Рэморни список его слуг и приказать ему под страхом су-

ровой кары оставаться в Перте со всею своею свитой и

ждать королевского решения.

ГЛАВА XXI

Ристалище готовь согласно правил,

Пора кончать – пусть бог рассудит нас!

«Генрих IV», ч. II*

В доминиканском монастыре, в том самом покое, где

происходил королевский совет, король Роберт сидел со

своим братом Олбени, который в напускной добродетели и

подлинном искусстве лицемерия всегда умел подчинить

своему влиянию слабовольного государя. Да и что тут не-

естественного, если тому, кто не способен видеть вещи в их

истинном очертании, цвете и виде, они представляются