на Кэрфью-стрит, принадлежит тому самому Черному

Квентину, который несколько дней назад переправился за

Тэй, в графство Файф. Эту руку отрубил я своим коротким

мечом. Так как Черный Квентин был дворецким сэра

Джона и его доверенным лицом, то между мною и васса-

лами его господина, бесспорно, есть место для кровной

вражды.

– Это очень правдоподобно, Смит, – сказал сэр Патрик

Чартерис. – А теперь, добрые братья и мудрые советники,

возникают два предположения, и оба они наводят на один и

тот же след. Возможно, гуляки в масках, захватившие на-

шего согражданина и подвергшие его глумлению, о чем

свидетельствуют легкие отметины на его теле, встретились

со своим бывшим пленником, когда он шел домой, и за-

кончили свое глумление, лишив его жизни. Он сам при-

знался Генри Гоу, что боится такого исхода. Если так, то

убийство совершено кем-либо из приспешников сэра

Джона Рэморни – одним или несколькими. Но мне пред-

ставляется более правдоподобным другое: двое-трое из

гуляк остались на месте или вернулись туда позже, веро-

ятно сменив свой наряд, и, когда перед ними явился Оливер

Праудфьют в одежде Смита, да еще постаравшийся пере-

нять походку Генри Смита (сам Оливер Праудфьют в соб-

ственном своем обличье мог только пробудить желание

вновь позабавиться над ним), – вот тогда в них проснулась

затаенная злоба, и, видя, что он один, эти люди решили

самым верным и безопасным способом отделаться от

грозного врага, каким, как всем известно, слывет среди

недругов Генри Уинд. Если так рассудить, вина опять-таки

ложится на дом сэра Джона Рэморни. Как вы полагаете,

господа? Не вольны ли мы обвинить в преступлении его и

его приспешников?

Советники пошептались несколько минут, и затем

бэйли Крейгдэлли ответил от их лица:

– Благородный рыцарь и наш достойный мэр! Мы

вполне согласны с тем, что высказали вы в своей премуд-

рости относительно этого темного и кровавого дела. И мы

полагаем, вы правильно рассудили в своей проницатель-

ности, что в гнусном насилии, свершенном над нашим

убиенным гражданином, след приводит к дому Джона Рэ-

морни из Рэморни – было ли замышлено убийство Оливера

Праудфьюта как такового или же убит он по ошибке,

принятый за нашего честного и доброго горожанина Генри

из Уинда. Но сэр Джон, как владетельный рыцарь и ко-

нюший принца, содержит большой двор, и так как он и его

приспешники непременно станут отрицать свою вину, мы

спрашиваем, как повести нам дело? Когда бы закон по-

зволял нам сжечь его дом и перерезать всех, кто в доме, то

впору было бы вспомнить старую пословицу: «Краткая

речь – добрая речь». Ибо нигде не укрывается столько бо-

гоотступников, столько убийц и насильников, как в черной

стае Рэморни. Но едва ли, думается нам, закон потерпит

такого рода огульную расправу, а у нас, как мы здесь

слышали, нет таких улик, которые позволяли бы обвинить

в преступлении кого-нибудь одного или, скажем, не-

скольких из слуг сэра Джона Рэморни.

Мэр не успел ответить, как встал городской писец и,

поглаживая свою почтенную бороду, попросил разрешения

сказать свое слово, что было ему тотчас дозволено.

– Братья, – сказал он, – как во времена наших отцов, так

и в наше время, когда взывали благочестиво к богу, он

снисходил к молитве и утверждал вину преступного и не-

причастность тех, кого обвинили слишком поспешно. Об-

ратимся же к нашему суверенному господину королю Ро-

берту, который, когда злые советники не отвращают его от

добра, всегда показывает себя самым справедливым и ми-

лосердным государем, какого знали наши летописи за

долгие времена, и попросим его от имени Славного Города

и всех общин Шотландии предоставить нам возможность

по примеру наших предков воззвать к небу, чтобы оно

пролило свет на это темное убийство. Мы потребуем ис-

пытания гробом, как оно не раз проводилось, одобряемое

папскими буллами и декреталиями, в царствие предков

нашего государя и допускалось императором Карлом Ве-