В караулке у входа в шахту, которая вела к многотонной двери деньгохранилища, включение маяка заметили сразу: замигав, погасли магосветки, дежурный планшет разом стал бесполезным куском дерева, а новенькие карты, на которых все номиналы двигались и даже корчили рожу игроку, просто рассыпались в пыль.

–  Лорк, - Тирин схватил из шкафа арбалет, - заводи сирену! Что за чертовщина…

–  Все штатно, - ответил напарник, а в бок гному впился срезень. Охотничья стрела - но пущенная из арбалета с расстояния в сажень, она с легкостью пробила тело навылет, застряв только в кожаном поддоспешнике с другой стороны.
– Все штатно, дружок.

Ценности шли нескончаемым потоком: монеты всех сортов, слитки с фабричными клеймами, самородки, бочки алмазов, изумрудов и рубинов, пачки купюр. Сперва это поражало воображение, но уже через полчаса невиданные богатства воспринимались просто как тяжелая ноша, которую следует переволочь с одной стороны портала на другую.

–  Скорее, ребятушки, - пыхтел князь. Сперва он очень гордился тем, что таскает грузы наравне с остальными: "Мы делаем общее дело!", но вскоре каждая монетка, впивающаяся в натертые плечи, как будто вопила: "Ты же князь, твое дело - руководить!".

На двадцать второй ходке, когда оттикала уже сороковая минута работы портала, специалист из отдена Орин, "одолженный" в Институте проблем разума вместе с аппаратурой, несмело подал голос:

–  Господин князь… На минуточку!

–  Что у тебя?
– Мариенич с радостью воспользовался поводом побездельничать.

–  Напряжение… - аколит ткнул пальцем в один из индикаторов. Водимер недоуменно оглядел пульт с бесчисленными стрелками и лампочками, мысленно обругал конструкторов, которые не могли сделать все понятнее, и пожал плечами.

–  Вижу.

–  Перегрев, - пояснил специалист.
– Надо срочно выключать!

–  Не боись.
– князь пренебрежительно махнул рукой.
– Всего чуток осталось. Эй, ребята, поднажми!

Впрочем, минут через пять комнату заполнил желтый удушливый дым, гул оборудования стал просто невыносим. Князь понял - скорее всего, первый пуск телепорта "в полевых условиях" окажется последним.

–  Сколько собрали?
– Водимер крикнул на ухо казначею, который меланхолично отмечал в тетрадочке каждый мешок, бочонок и пачку.

–  Около пяти миллионов!
– крикнул он в ответ.

–  Сворачиваемся!
– князь махнул руками грузчикам.
– Хватит!

Буквально через десять секунд князь убедился, что его талант - "все делать вовремя" - пригодился и тут. Оборудование портала взвизгнуло совсем уж неприличным образом, а из- под кожухов на каменный пол закапали оранжево-красные струйки расплавленного металла.

Аколит сидел, в ужасе глядя на умерший пульт.

–  Двадцать лет работы, - все повторял он.
– Тридцать миллионов марок…

–  Не грусти, друже, - князь ободряюще похлопал специалиста по плечу.
– Ты все правильно сделал.

Оринит глянул на Мариенича полными муки глазами, и князь невольно попятился.

–  Двадцать лет работы…

Аварийное выключение портала напрочь замкнуло хрупкие "лепестки" маяка, и тот, лишившись получателя, отдал всю накопленную энергию одним импульсом.

Земля вздрогнула и пошла трещинами, сквозь которые полился невыносимый ярко-фиолетовый свет. Многотонная дверь хранилища, плавясь, удерживала ад внутри всего двадцать секунд - после чего просто растаяла, став частью потока лавы.

Жидкий камень ринулся по шахте, испепеляя все на своем пути - включая караулку с предателем. Огненный поток замер всего в полусажени от полыхающего здания "Безопасного хранилища Казначейства Љ37" - одного из многих, которые хранили сокровища Муромина в тиши Траянских гор. Хранилища, которое до сего момента считалось абсолютно безопасным.

–  Семь миллионов с небольшими копейками, - Мариенич удовлетворенно потер руки.
– Ну, копейки оставим себе за работу, - грузчики с казначеем понимающе хмыкнули, - а остальное - Магде. Пусть порадуется.

Дрожь земли - Ку… - петух опасливо выглянул из сарая.
– Ку-у-ка-ре- ку…

Нита прыснула - предыдущий хозяин курятника отличался слишком вспыльчивым нравом и чересчур громкими криками, за что был накануне сварен. Молоденький петух, похоже, сделал выводы из валявшихся на помойке перьев, потому голосил как по часам, притом - очень тихо.