127

вида дйствія: изображающее и передающее. Попытаюсь показать, что оба они обладаютъ магической силой и независимо отъ слова. Переходя къ этому виду чаръ, мы цликомъ вступаемъ въ область симпатической магіи. Симпатическая магія широко распространена и практикуется у всхъ народовъ. Происхожденіе ея, вроятно, гораздо древне заговоровъ. Чмъ первобытне народъ, тмъ въ большемъ размр онъ ее примняетъ. Область примненія ея очень широка. Къ симпатическимъ средствамъ прибгаютъ, когда желаютъ бороться съ болзнью, когда хотятъ подйствовать такъ или иначе на другого человка и даже на всю природу. Первобытный человкъ видитъ какую-то связь между разнообразными предметами и явленіями. Появленіе однихъ влечетъ за собою появленіе и другихъ, исчезновеніе — исчезновеніе. Въ симпатической магіи какъ бы отразился какой-то зародышъ представленія о неизмнныхъ законахъ природы1). Вотъ какъ Вутке опредляетъ представленіе о симпатическомъ вліяніи: „что происходитъ съ однимъ изъ двухъ лицъ или вещей, находящихся въ симпатическомъ отношеніи другъ къ другу, то же самое цликомъ или отчасти — и съ другимъ, или же, смотря по обстоятельствамъ, какъ разъ обратное“2). Разъ существуетъ такая связь, то естественно воспользоваться ею для самыхъ рязнообразныхъ цлей. Симпатическая связь чаще всего усматривается между явленіями, сходными въ какомъ-либо отношеніи. Сходство часто бываетъ такъ отдаленно, что можетъ ограничиваться простымъ созвучіемъ названій двухъ вещей. Постоянно симпатическая связь усматривается между вещью и тмъ, кому она принадлежитъ. Разъ симпатическая связь существуетъ между явленіями сходными, то мы a priori можемъ утверждать, что при симпатическомъ лченіи явится нчто подобное параллелизму въ заговорахъ. Такъ оно и есть. Еще Вутке отмтилъ это явленіе, говоря о параллелистическихъ формулахъ. „Чмъ является въ вещественной чар симпатическое средство, тмъ въ идеальной сфер -

128

формула-параллелизмъ“1). Приведенные выше примры заговоровъ, сопровождающихся дйствіемъ изображающимъ, представляютъ прекрасный образецъ соединенія двухъ параллелей въ одномъ чарованіи.

Разсмотримъ сначала въ роли симпатическаго средства дйствіе изображающее. Вотъ какъ производились чары на дождь. „Въ одной деревн близъ Дерпта въ Россіи, во время сильной засухи, три человка взбирались на сосны въ старой священной рощ. Одинъ изъ нихъ билъ молоткомъ въ котелъ или маленькій боченокъ, изображая громъ, другой билъ головешкой объ головешку и разсыпалъ искры, изображая молнію, a третій, который назывался творцомъ дождя (rain-maker), пучкомъ втокъ кропилъ на вс стороны водою изъ посудины“2).

На остров Голмагера, къ востоку отъ новой Гвинеи, колдунъ производитъ дождь, погружая втку особаго дерева, въ воду и кропя ею землю3). Чары на дождь, заключающіяся въ брызганіи и поливаніи водой людей и зелени, достаточно извстны по работамъ Мангарта, Фрэзера, Аничкова и др. Он, безусловно, коренятся въ примитивномъ представленіи дождя, какъ проливанія дождя изъ какого-то сосуда. Отсюда — сербскій обычай во время грозы ставить передъ избой столъ съ пустыми ложками4). Порожній сосудъ — лишенная дождя туча. Выраженіе (о дожд) „льетъ, какъ изъ ведра“ едва ли не отголосокъ этого примитивнаго взгляда на дождь.

Роды представляются народу, какъ отмыканіе „воротъ тлесныхъ“. Отсюда рядъ опредленныхъ дйствій для облегченія родовъ. Широко распространенъ обычай при родахъ отпирать въ дом вс замки, отодвигать ящики и т. п. Отсюда возникаетъ предписаніе: при родахъ „царскія дзьвери треба отчиниць“5), и Мансикка совершенно ошибочно полагаетъ, что обычай отпиранія царскихъ вратъ

129

возникъ на почв апокрифа о томъ, что Богородица открыла врата храма на Сіонской гор; а она — clavis, quae coelos aperit. Того же происхожденія и обычай развязывать вс узлы на рожениц, чтобы „разршеніе“ было легко1). При трудныхъ родахъ разрубаютъ топоромъ связанные колья въ изгороди2). Рождающая женщина должна снять съ себя все, что иметъ узелъ или замокъ: ключи, серьги, кольца, поясь и т. д.3). Колдунья, желая сдлать бракъ безплоднымъ, во время внчанія завязываеть узелъ или запираетъ замокъ4). Препятствуетъ родамъ не только завязанный узелъ, но и все, что напоминаетъ собою его. У древнихъ римлянъ, которые также знали этотъ обычай, нельзя было имть скрещенными руки или ноги въ дом, гд находилась роженица, потому что это мшаетъ родамъ5). Завязанный узелъ не только мшаетъ человческимъ родамъ, но и роду хлба. Страшный таинственный „заломъ“, наводящій ужасъ въ деревняхъ и до сихъ поръ, не что иное, какъ тотъ же узелъ, мшающій родамъ. Въ томъ вид, въ какомъ большею частью у насъ встрчается чара-заломъ, трудно съ перваго разу узнать узелъ, мшающій родамъ, потому что, съ одной стороны, онъ окруженъ таинственностью и обросъ посторонними обрядами, а съ другой стороны — нтъ налицо роженицы; напротивъ, чары распространяются на хозяина заломаннаго поля: онъ чахнетъ и умираетъ. Но едва ли сомнительно, что здсь играетъ главную роль все тотъ же узелъ. Русское названіе „заломъ“ не такъ выразительно отмчаетъ суть обряда. Такое указаніе даетъ польское названіе залома. Поляки говорятъ „zawiezanie“6). Итакъ, главное дйствіе указано: „заламываютъ — завязываютъ“ на хлб узелъ. Какой же рожениц онъ мшаетъ? Роженица — поле. Узелъ

130

задерживаетъ роды поля. Заломы бываютъ двухъ родовъ: на человка и на зерно. Отъ залома зерно урожается легковсно1). Это значитъ, что роды хлба были плохи, трудны. Порча съ мста залома распространяется на всю заломанную полосу2). Первоначальный видъ залома, очевидно, былъ — на зерно, а потомъ уже распространился и на человка, потому что, какъ мы видли, между собственностью и хозяиномъ существуетъ симпатическая связь. — Обыкновенно узелъ разсматривается, какъ препятствіе росту (роду); но есть одинъ случай, когда онъ, напротивъ, помогаетъ. Чтобы помочь завязи огурцовъ, прибгаютъ къ симпатическимъ чарамъ. Дйствіе употребляется изображающее. Завязываютъ на ниткахъ узлы и разбрасываютъ ихъ по огуречнику3). Думаютъ, что, какъ на ниткахъ завязаны узлы, такъ и на плетяхъ явится завязь. Характеръ чары, очевидно, подсказанъ, съ одной стороны, сходствомъ названій, а съ другой — сходствомъ между плетью съ завязью и ниткой съ узлами.

Вс упомянутые обряды, соблюдаемые при родахь, изображаютъ „разршеніе“, „отчиненіе воротъ тлесныхъ“. Но существуетъ и другая группа обрядовъ, помогающихъ родамъ изображеніемъ легкихъ родовъ. Мужъ, когда родитъ жена, представляетъ, будто бы и онъ рождаетъ. Симулируетъ роды. Этимъ онъ помогаетъ жен4). Въ ум примитивнаго человка связь между близкими людьми, какими являются мужъ, жена и дти, настолько тсна, что съ мужа роженицы, какъ съ самой роженицы, снимаютъ поясъ и всякія повязки, чтобы облегчить роды5). Особенно ясно обнаруживается вра въ тсную связь родственныхъ людей, когда, при болзни ребенка, принимаетъ лкарство не больной, а отецъ его6). — Чтобы плодъ легко вышелъ, устраиваютъ легкое прохожденіе какого-нибудь предмета черезъ другой. Напр., стрляютъ: какъ зарядъ легко вышелъ,

131

такъ плодъ легко выйдетъ1). Беременная женщина пролзаетъ черезъ обручъ2). Свободное пролзаніе изображаетъ свободный выходъ плода. Если роды медленно подвигаются впередъ, призываютъ мужа роженицы и заставляютъ его три раза пройти между ногами стоящей роженицы3). Своеобразная обязанность возлагается на старосту. Когда въ сел родитъ кто-нибудь, староста долженъ пролзать чрезъ обручъ4). Предъ выносомъ покойника изъ костела беременная женщина спшитъ выйти напередъ, чтобы роды были легче5). Мы уже видли, что открытыя двери изображаютъ открытыя „врата тлесныя“. Мертвецъ здсь, какъ въ предыдущемъ примр староста, изображаетъ, очевидно, плодъ. Какъ легко покойника сквозь двери выносятъ, такъ легко плодъ выйдетъ. На этомъ примр, такъ же, какъ на чарахъ съ завязью, ярко отразилась одна изъ характерныхъ чертъ примитивной психологіи. Человкъ сосредоточиваетъ все свое вниманіе на одной сторон явленія, той, которая его интересуетъ по чему-либо въ данномъ случа. Смежныя черты ускользаютъ изъ поля его вниманія. Беременную женщину интересуетъ при вынос покойника та подробность, что его свободно проносятъ чрезъ двери. И вотъ она проводитъ параллель между выносомъ и родами. Все ея вниманіе сосредоточено на одной особенности наблюдаемаго и ожидаемаго явленій — на легкости выхожденія. На проведеніи такихъ аналогій и основывается большинство симпатическихъ средствъ. Но если бы женщина логичне и полне проводила аналогію, она бы должна была разсудить еще и такъ: изъ костела выносятъ покойника — изъ меня выйдетъ мертвый плодъ. Наличность въ сознаніи такой аналогіи на ряду съ первой заставила бы ее дйствовать какъ разъ въ обратномъ направленіи. Точно такъ же и съ завязью огурцовъ. Если бы завязывающій помнилъ, что узелъ препятствуетъ

132

роду, онъ бы не сталъ раскидывать нитокъ съ узлами по огуречнику. Сходство однихъ чертъ привлекаетъ къ себ все вниманіе и заставляетъ забывать о противорчіи другихъ.

Оставимъ чары, сгруппировавшіяся вокругъ родовъ, и посмотримъ другіе примры симпатическаго воздйствія изображеніемъ. Бортянники въ Великій четвергъ залзаютъ на дерево, жужжатъ и гайкаютъ, думая, что пчелы будутъ садиться на этомъ дерев1). Очевидно, что они изображаютъ пчелъ, съ шумомъ вьющихся вокругъ дерева. — Двицы, или кто другой, квокчутъ въ солом, чтобы куры квоками2). — Близъ Бордо, чтобы предохранить отъ бшенства, паціента сажали въ море, близъ берега. Когда приближалась волна, паціента нагибали такъ, чтобы она перекатилась чрезъ него (извстіе отъ 1731 г.)3). Это дйствіе изображаетъ смываніе „шалу“. Въ русскихъ заговорахъ нердко просятъ водицу-царицу смыть „шалъ“ съ раба Божія. Такъ какъ между человкомъ и вещью, ему принадлежащей, признается тсная связь, то вмсто больного можно на берегу класть его рубашку, чтобы вода смыла болзнь4). — Больному глазами ребенку мать вылизываетъ глаза, какъ бы вылизывая болзнь5). — Срзаютъ ячмень серпомъ, чтобы ячмень исчезъ съ глазу6). — Чтобы ослпить кого-нибудь, берутъ его волосъ, зашиваютъ имъ глаза жабы и кладутъ жабу подъ камень. Тотъ, чей волосъ, не сможетъ открыть глазъ7). Можно просто продть волосъ въ глазъ жабы и пустить ее8). — Чтобы удержать у кого-нибудь мочу, берутъ втку березы, длаютъ на ней нарзы и вбиваютъ на дн источника. Сколько нарзовъ — столько дней не будетъ мочи9). — Въ Вологодской губ. при первомъ