Шрифт:
Датскій:
Jesus lagde Been i Been,Jesus lagde Kiod i Kiod… 5 )111
Румынскій:
los `a los, la mo"elle `a la mo"elle…1)
Чешскій:
Kost k kosti,Krev k krvi,Voda k vode… 2 ).Русскій:
тло съ тломъ,кость съ костью,жила съ жилою… 3 ).Латышскій:
„Суставъ къ суставу,Косточка къ косточк,Жилка къ жилк“ 4 ).Еще примръ. Въ заговорахъ на сонъ грядущій по всей Европ распространенъ слдующій мотивъ, который можно назвать — „Святые на страж“.
Никола въ зголовкахъ,Богородица въ ногахъ,Справа Іоаннъ Богословъ,Слва другъ Христовъ 5 ).Лица, стоящія такъ на страж, въ различныхъ варіантахъ мняются.
Польскій:
Pan Jezus przede mna,Str'oz Aniol przy mnie,Krzyz 'sw. na mnie 6 )Французскій: Quand je me couche, je me couche au nom du bon J'esus. Quatre-z-anges sont dans n’te lit, deux `a nout t'ete, deux `a nout'e pi'es, la Sainte Croix pr’e lmitan“…7).
112
Англійскій:
’Bless the bed that I lay on;Four angels guard my bed,Two at head and two at feet,And two to watch me while I sleep 1 ).У нмцевъ число ангеловъ доходить до 14.
Abends wenn ich schlafen gehn,
Vierzehn Engel bei mir stehn.Zwei zu meiner Rechten,Zwei zu meiner Linken,Zwei zu meinen Haeupten,Zwei zu meinen F"ussen,Zwei die mich decken,Zwei die mich wecken,Zwei die mich weisenIns himmlische Paradeischen 2 ).На основаніи такихъ-то вотъ общихъ мотивовъ и должно строить научную классификацію. Пока только одна она можетъ дать надежный подборъ матеріала для изученія заговора. Но она требуетъ и боле осторожнаго къ себ отношенія, чмъ другія классификаціи.
III
Магическая сила слова
Познакомившись съ тмъ, что такое заговоръ, разсмотрвши его типичныя формы, попытаемся теперь прослдить, какими же путями развивался этотъ оригинальный видъ народнаго творчества, откуда взялась та могучая сила, какую народъ приписываетъ слову. Какой путь изслдованія для этого выбрать? Откуда и куда двигаться? Кажется, боле удобнымъ будетъ путь обратный тому, какой заговоръ, вроятно, прошелъ въ своемъ развитіи: начать съ тхъ формъ, въ какихъ сила слова выступаетъ во всей своей полнот, съ тхъ случаевъ, когда для достиженія желаннаго результата ничего болe не надобно, кром произнесенія магической формулы. Слово здсь своею силой ни съ чмъ не длится: ни съ дйствіемъ, что приходится наблюдать въ другихъ случаяхъ, ни съ пніемъ, ни съ музыкой и вообще съ ритмомъ, что также бываетъ. Начавши съ этого вида и постепенно переходя отъ него къ формамъ, въ какихъ уже можно усмотрть наличность и другихъ элементовъ, берущихъ на себя часть магической силы, посмотримъ, не дойдемъ ли мы до такихъ ступеней, гд слово, продолжая участвовать въ чарахъ, уже не играетъ той роли, какую на высшей ступени, а исполняетъ ту же самую функцію, что и въ нашей обыденной жизни. Ярче всего, конечно, вра въ силу слова выражается въ абракадабрахъ. Дйствительно, что можетъ быть удивительне: произнесъ одно таинственное слово и — застрахованъ отъ всякихъ бдъ и напастей. Но, къ сожалнію, для ршенія нашей задачи абракадабры ничего не даютъ. Эти блуждающія у различныхъ народовъ таинственныя слова принадлежатъ глубокой древности. Смыслъ ихъ давно утерянъ. Почему они обладали магической силой въ глазахъ ихъ творцовъ, врядъ ли удастся когда-либо открыть и придется ограничиваться только гипотезами. Лучше, оставивши непонятныя абракадабры, искать отвта на свой вопросъ въ формулахъ ясныхъ, еще не утратившихъ своего первоначальнаго смысла. Вотъ передъ нами одинъ изъ поэтическихъ образчиковъ заговорной литературы.
„На великъ день я родился, тыномъ желзнымъ оградился и пошелъ я къ своей родимой матушк. Загнвилась моя родимая матушка, ломала мои кости, щипала мое тло, топтала меня въ ногахъ, пила мою кровь. Солнце ясное, звзды свтлыя, небо чистое, море тихое, поля желтыя — вс вы стоите тихо и смирно; такъ была бы тиха и смирна моя родная матушка по вся дни, по вся часы, въ нощи и полунощи… Какъ студенецъ льетъ по вся дни воду, такъ бы текло сердце родимой матушки ко мн своему родному сыну…“1).
Параллелизмъ, проникающій отъ начала до конца весь заговоръ, даетъ ключъ къ психологическому пониманію зарожденія подобнаго заговора. Свже сохранившійся лиризмъ сближаетъ его скоре съ псней, чмъ съ большинствомъ сухихъ заговорныхъ формулъ. Въ воображеніи такъ и рисуется образъ тихаго парня, забитаго суровой матерью. Онъ не протестуетъ, не ропщетъ, а удаляется къ студеному ключу, въ поля желтыя. Надъ нимъ небо чисте, солнце ясное. Окружающая тишина и спокойствіе вызываютъ съ новой силой воспоминаніе о только что пережитой бурной сцен съ матерью, еще боле обостряютъ пережитую горечь. Въ наболвшей душ является естественная жажда синтеза, примиренія двухъ противоположностей. И вотъ вырывается чистая импровизація, искреннее горячее пожеланіе, чтобы матушка была такъ тиха, смирна, какъ это небо чистое, солнце ясное. Предъ нами не то заговоръ, не то псня, не то молитва. Если бы посл этого въ жизни парня ничего не перемнилось, то импровизація, можетъ быть, забылась бы такъ же естественно, какъ и возникла, или же отлилась бы въ лирическую псню. Но если случилось, что матушка вдругъ притихла на нкоторое время? У человка, живущаго въ атмосфер заговоровъ, знающаго не одного колдуна, много слышавшаго о разныхъ заповдныхъ словахъ, естественно явится тенденція приписать происшедшую перемну вліянію своихъ словъ. И это тмъ боле возможно, что небо чистое, солнце ясное, звзды свтлыя, ключъ студеный, въ общеніе съ которыми какъ бы вступилъ парень, въ его глазахъ представляются далеко не тмъ, чмъ въ нашихъ. Онъ въ нихъ видитъ какую-то сознательную жизнь. Онъ часто къ нимъ прибгаетъ въ своихъ бдахъ. Масса коротенькихъ формулъ-просьбъ, съ которыми простой человкъ обращается къ втру, къ звздамъ, мсяцу, земл, дереву, вод, разсянныхъ по сборникамъ заговоровъ, показываютъ, какъ близко все это простому человку, показываютъ, что человкъ чувствуетъ свою зависимость отъ нихъ. Онъ боится оскорбить воду. Втру приноситъ жертву1). Съ просьбой къ свтиламъ небеснымъ прибгаетъ человкъ, когда желаетъ пріобрсти чью-нибудь любовь. Такъ въ Германіи двушка, къ которой милый равнодушенъ, говоритъ предъ молодымъ мсяцемъ: „;Gr"uss dich Gott, lieber Abendstern; ich seh dich heut u. allzeit gern scheint der Mond "ubers Eck meinem Herzallerliebsten aufs Bett; lass ihm nicht Rast, lass ihm nicht Ruh, dass er zu mir kommen mu(muss);“ или: „ei du, mein lieber Abendstern, ich seh u. s. w. — schein hin, schein her, schein "uber neun Eck; schein "uber meins Herzliebsten sein Bett, dass er nicht rastet, nicht ruht, bis er an mich denken thut“2). Такимъ образомъ, пожеланіе, произнесенное парнемъ передъ звздами, у ручья, пріобртаетъ характеръ просьбы. Что же удивительнаго, если оно исполнилось? А разъ оно однажды оказалось дйствительнымъ, къ нему можно прибгнуть и въ другомъ подобномъ случа. Его надо запомнить, сохранить. И вотъ импровизація вступаетъ въ кругъ заговоровъ. Вращаясь среди нихъ, она не можетъ не подвергнуться ихъ вліянію. Заговорный шаблонный стиль долженъ съ теченіемъ времени отразиться и на ней. Стереотипныя, блуждающія по всмъ заговорамъ формулы приростутъ и къ ней. Въ данномъ случа мы присутствуемъ уже при наличности такой переработки: напр., огражденіе тыномъ желзнымъ — безспорно, посторонній наростъ. Происхожденіе этой формулы я попытаюсь выяснить въ другомъ мст. Она принадлежитъ къ семейству блуждающихъ формулъ, оторвавшихся отъ своего первоначальнаго цлаго и теперь встрчающихся въ самыхъ разнообразныхъ заговорахъ. Таковымъ представляется процессъ зарожденія заговора въ данномъ случа. Но онъ, очевидно, опять таки возможенъ только при условіи, если будетъ на лицо предварительная вра въ магическую силу слова. Вдь, если бы ея не было, творецъ заговора не могъ бы объяснить спокойствіе матушки вліяніемъ своихъ словъ. Для этого онъ уже раньше долженъ врить, что слово вообще способно оказывать подобное вліяніе. Для поясненія психологіи, переживаемой творцами магическихъ формулъ, приведу литературный примръ. У Жоржъ Занда въ роман La petite Fadette есть интересное мсто. Двочка, дочь знахарки и ея наслдница въ этомъ искусств, обладаетъ знаніемъ молитвы, могущей избавить отъ смерти опасно больного человка. Она сама сочинила ее, нсколько разъ примняла и искренно вритъ въ ея силу. Вотъ какъ она врачуетъ больного Сильвине.