Я постоял немного возле отца и вернулся к себе в комнату, чтобы прорепетировать свою роль в кинофильме, который собирался снимать Борис Кутырев: "Звонок на перемену, или Что было бы, если бы Юрия Иванова назначили, старостой класса". Я надел на плечи специальное приспособление, с помощью которого можно читать книги, расхаживая по комнате на руках. Надев наплечный пюпитр, я закрепил на нем роль. Расхаживая на руках по комнате, я стал произносить на все лады:

– Значит, мне говорит [Коля]: "Ну, положим, ты, Юрий, был простой ученик, а теперь ты наш староста, и у тебя уже есть стаж руководства нашим классом".

[Я.] Ну, какой стаж, ребята, у меня? Я и староста-то всего пять минут.

[Серёжа.] Всего пять минут!.. Ты хочешь сказать, целых пять минут стажа! Поэтому тебя уже уважают в классе и ценят уже твое мнение.

[Я.] Ценят уже, говоришь?

[Серёжа.] Очень ценят.

[Я.] Меня всё касается?

[Миша.] Старосту всё и должно касаться.

[Коля.] С тобой уже считаются. Больше того, твоим мнением уже дорожат

[Я] (с достоинством). Это ты, Коля, хорошо сказал, удачно!.. Со мной уже считаются, моим мнением уже дорожат.

[Вадим.] В конце концов, ты же умница.

[Я.] Это верно, я умница...

В комнату вошел отец, вероятно привлечённый звуками моего голоса. Продолжая расхаживать на руках по комнате, я говорил вслух:

[Я] (с достоинством). Это ты, Коля хорошо сказал, удачно!.. Со мной уже считаются, моим мнением уже дорожат.

[Вадим.] В конце концов, ты же умница.

[Я.] Это верно, я умница...

– Что ты делаешь?
– вмешался в мою репетицию отец, с осторожностью приближаясь ко мне.

– Что делаю? Учу роль, - объяснил я, отходя от отца на руках дальше.

– Какую роль?
– спросил меня отец.

– У нас в классе снимают про меня фильм, - снова объяснил я.

– Фильм про моего сына?!
– переспросил сам себя отец.
– Это интересно. Покажи-ка мне свою роль.

Я подошёл к отцу на руках и, сделав стойку на левой руке, другой протянул ему сценарий. Отец вслух прочитал название сценария и сказал:

– Действительно, что было бы, если бы Юрия Иванова назначили старостой класса?..

Он взял в руки сценарий и стал читать с интересом и, я бы сказал, с большим любопытством.

– Ты видишь, - обратился отец как бы к себе самому, - на него снимают сатиры, и он же снимается в главной роли. Играет самого себя. Непостижимо!..
– С этими словами он вышел из комнаты.

А я встал на ноги и сказал:

– Всё будет по-моему лет через двадцать пять. Неужели нельзя немного потерпеть?

– Но я не проживу двадцать пять лет, - сказал отец из столовой, - если и дальше в доме всё будет происходить так, как происходит сейчас.

Это было уже сентиментально, а я не имел права реагировать на сентиментальность. В это время в прихожей раздался шум.

"Кто-то из дядей приехал", - подумал я и вышел на балкон, так как у меня по расписанию был отдых.

На соседнем балконе в шезлонге сидел Колесников и что-то быстро-быстро писал в толстой общей тетради. Я кашлянул, чтобы Колесников не подумал, что я подсматриваю, а не просто так смотрю вокруг. Колесников-Вертишейкин сразу же оторвался от своей писанины и расплылся в улыбке, я бы сказал, не совсем умной.

– Вот, - сказал он, - заканчиваю воспоминание о тебе.

С этими словами он достал из стоявшего на балконе шкафчика ещё одну общую тетрадь. Я ещё тогда сразу подумал: "Не много ли этот Колесников навспоминал об эпизоде аттракционов, который был маленьким штришком в моей жизни, а у него уже две общие тетради?!" Но ничего похожего не сказал. Мне было интересно, как всё выглядело со стороны.

На первой странице рукой Колесникова было написано вот что: "В то памятное историческое утро Юрий Иванов вышел на свой балкон, что находится рядом с моим балконом".

– Ну, как?
– спросил меня Колесников, когда я прочитал всего лишь несколько строк его воспоминаний.

– Ничего, - сказал я, - чем хуже, тем лучше! Чем тяжелее, тем легче. Чем сложнее, тем проще!

– Это я понимаю, - сказал Колесников, который, как видно, уже привык к моим несколько странным выражениям мыслей.
– Я спрашиваю: ну, как мои воспоминания?
– переспросил он меня.

Я стал читать вслух:

– "Колесников, его воспоминания обо мне".
– Чтобы он сам уловил, что к чему, сказал при этом: - Сейчас, сейчас, я тебя покормлю твоими мемуарами.
– Перевернул страницу и начал читать дальше.