Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии
вернуться

Коллектив авторов
Шрифт:

Первые два стихотворения в переводе А. Адалис. Далее — в переводе Л. Бадылкина

Из стихов «Тяготы странствий»
* * *
…К яшмовым дверям в опочивальню Мраморная лестница ведет… На резных окошках занавески,— Не могу их прелесть описать! Там Цзинь-лань, наложница-хозяйка. Запах тмина в ларях, где шелка!.. [559] Ласточки весной мелькают в окнах, Ветер сыплет сливы лепестки… Занавеску сдвинула, смеется… Петь хочу, но звук застрял во рту. Ах, придет ли радость к человеку? Вытираю слезы и грущу… Парой птиц нам жить бы вместе в поле! Не хочу быть в небе журавлем!

559

Запах тмина в ларях, где шелка!.. — Намек на то, что у Цзинь-лан есть возлюбленный, так как душистый тмин — традиционный подарок влюбленного.

* * *
…Вдруг нашло печальное раздумье! Выезжал из северных ворот, Кладбище, где сосны, кипарисы, Оглядел с высокого седла: Заросло кустарником колючим… Говорят, кукушка там живет! Говорят, была она когда-то Древним императором Шуди… [560] Непрестанный крик ее печален, Чахлы перья, будто сбрил шутник! Все летает, ловит насекомых,— Где в ней след величия найдешь? Вероятно, диким, беззаконным Был от жизни к смерти переход… Жалко мне! И скорбь стеснила горло. Рассуждать об этом не могу…

560

Говорят, была она когда-то // Древним императором Шуди… — Правитель государства Шу (IV в. до н. э.), по преданию, добровольно уступил престол усмирителю потопов в Шу — Бе-лину, а сам стал отшельником. После смерти Шу-ди (Ван-ди) душа его превратилась в кукушку, и с тех пор, заслышав голос кукушки, люди всегда грустят.

Из цикла «Подражание древнему»
Еще не желтеет речная трава у излук, А дикие гуси уже потянулись на юг. Звенит и стрекочет осенний сверчок у дверей, Склоняются женщины ночью над пряжей своей. От воинов — тех, что недавно вернулись домой, Услышала я о тебе, мой супруг дорогой. Как раз на границе сраженье далекое шло, И я на восток посмотрела, вздохнув тяжело. Одежда и пояс становятся мне велики — Я утро за утром теряю красу от тоски. От этого участь моя тяжела и горька,— Чем ночи длинней, тем сильнее на сердце тоска. В шкатулке без дела пылятся мои зеркала, Нефритовый цинь паутина давно оплела…

Шэнь Юэ [561]

Перевод В. Рогова

Прощаюсь с аньчэнским Фанем [562]
Давным-давно, в далеком детстве, Разлука нас не устрашала — А ныне мы идем к закату И не вернуть той легкой грусти… Довольно слов! Еще по чарке! Не властны мы над днем грядущим… Найду ль во сне дорогу к другу? [563] Чем утолить печаль разлуки?

561

Шэнь Юэ (441–513) — известный поэт, теоретик поэзии, историограф. Перевод выполнен по изданию: «Цюань Хань, Сань-го Цзинь Нань бэй чао ши», сост. Дин Фу-бао. Пекин, 1959.

562

«Прощаюсь с аньчэнским Фанем» — Стихи посвящены Фань Сю, другу Шэнь Юэ, служившему в городе Аньчэн.

563

Найду ль во сне // дорогу к другу? — Намек на историю из книги «Хань Фэй-цзы» (III в. до н. э.), в которой рассказано о том, как некто Чжан Мин во сне отправился к своему другу, но не нашел дорогу.

Оплакиваю Се Тяо [564]
Поэт обладал, бесспорно, редкостным дарованьем, Небывалый отзвук рождало изящество слога его. С созвучьем металла и камня напевы его сочетались, Над ветром и облаками мысли его неслись. Кто смеет сказать, что свойствам, которым иней не страшен, Грозит внезапная гибель от человеческих дел? [565] Яшмовый диск бесценный [566] , так ты обижен тяжко, Что в утро одно от горя стал земляным бугорком! [567]

564

«Оплакиваю Се Тяо» — Се Тяо— см. ниже.

565

Кто смеет сказать, что свойствам, // которым иней не страшен, // Грозит внезапная гибель от человеческих дел? — «Иней не страшен» — то есть не страшен холод и, шире, природные силы вообще. Однако Се Тяо не удалось избежать зла от людей — оклеветанный, он умер в тюрьме.

566

Яшмовый диск бесценный… — Имеется в виду ритуальный диск — символ Неба, с квадратным отверстием посредине, символизирующим Землю. В древности — регалия владетельных правителей.

567

…стал земляным бугорком! — То есть умер.

Фань Юнь [568]

Перевод Л. Бадылкина

Стихи на прощание
На восток и на запад отправлялся в скитания ты, И опять мы простились, — с той поры миновал целый век, Ты со мною прощался, и снег был похож на цветы, А сегодня вернулся, и цветы так похожи на снег.

568

Фань Юнь (451–503) — государственный деятель и полководец. Перевод выполнен по изданию: «Хань Вэй Лючао ши сюань». Пекин, 1958.

Се Тяо [569]

Первое стихотворение в переводе А. Адалис, второе — в переводе Л. Бадылкина, третье и четвертое — в переводе В. Рогова

Всхожу вечером на гору Саньшань и смотрю издали на столицу
Мне с берега реки Башуй видна Чанъань [570] , Открыт в Хэяне предо мной столичный вид: Я вижу — загнуты края красивых крыш, Под ярким солнцем в беспорядке все блестит! Но гаснет запад, и заря — узорный шелк… Как белый шелк, течет вода — чиста, легка… Счастливый край покрыли птицы — и поют, И все в цветах душистые луга. Увы, я на чужбине жил!.. Года ушли. Как грустно мне! Закончить пир давно пришлось… Как дни удачи далеки, как долог путь! Катятся по лицу снежинки слез… Кто на чужбине вспоминал родимый край, Тот потерял и черноту, и блеск волос!

569

Се Тяо (464–499) — принадлежал, по словам академика В. М. Алексеева, к «блестящей плеяде поэтов Се (Се Лин-юнь, Се Хой-лян, Се Тяо)». Се Тяо высоко ценили танские поэты, строки его стихов нередко признавались образцовыми. За отказ присоединиться к мятежу поэт был оклеветан и умер в тюрьме в возрасте тридцати шести лет. Перевод выполнен по упомянутому выше изданию.

570

Чанъань— столица страны в эпоху Тан.

То, что было у меня на душе в свободное от дел время
На свете, говорят, десятки тысяч гор, Но холмиком одним не налюбуюсь я. Здесь, у крыльца, есть все, что радует мой взор, И не влечет меня в далекие края. Стою на берегу во влажной духоте, На осень посмотрю в открытое окно: Как изменился сад, и птицы в нем не те, Осенних орхидей вокруг полным-полно. Достану из окна ветвистый старый сук И подойду к ручью, что огибает дом. Под мертвой чешуей зазеленел бамбук, Белеют стаи птиц на поле травяном. Цветов полна река у южных берегов, У северной беседки — лотосы видны. Круг солнца за нее вот-вот уйти готов, Воздушный полог мой — в сиянии луны… Пусть разожгут очаг, нарежут овощей, Я соберу друзей за молодым вином. Когда усталый сон сморит моих гостей, Кому еще нужна природа за окном?!