Озадаченно посозерцав их с мгновение, он охнул и пошатнулся.

Тарик снова поймал его под руку.

– Я...
– пробормотал Абдаллах, ошалело таращась на свои ноги.

– Можешь ходить.

– Но...

– Смог бы еще раньше, если бы подлый старикашка массировал тебе мышцы и заставлял передвигаться по комнате.

– А...

– А он давал тебе опиум и оставлял лежать.

– Но...

– Ему хорошо платили за это.

Резко выдернув руку из цепких пальцев сумеречника, аль-Мамун ухватился за шершавый, рассохшийся дверной косяк. Державшие коней под уздцы джунгары с любопытством посматривали на халифа. Воины Движущейся гвардии видели худого верзилу в несвежей рубахе и мятых штанах, босого и всклокоченного.

Прекрасное зрелище.

Прекрасное положение, о Абдаллах.

Прекрасный день, чтобы выйти на воздух.

Потом он раскашлялся. Персиковый морок расползался из головы, возвращая сознанию ясность и четкость мира. Мира, который оказался совсем не таким, каким он виделся в течение этих шести недель.

– Кто ему платил?
– отперхав, просипел аль-Мамун.

– Это длинная история, - тихо ответил Тарик.

– Где он? Где ибн Шуман?

– Сбежал.

– Зирар?

– Сбежал.

– Зухайр?

Нерегиль не ответил.

Аль-Мамун повернулся к нему. Тарик молча покачал головой. И показал куда-то в сторону ограды. Сначала Абдаллах не понял. Потом разглядел длинный сверток, лежавший в тени высокого дувала. На старом истертом ковре проступили бурые пятна. Кровь.

– Мы нашли его мертвым в передней комнате, - мурлыкнуло под ногами.

Это пришел черный кот-джинн.

– Остальные?

– Сбежали.

– Куда? К кому? И кто платил ибн Шуману?

Тарик, скрипя половицами, медленно вышел на террасу и остановился в шаге впереди. Потом чуть повернулся и покосился на Абдаллаха большим серым глазом.

– Так кто?
– свирепо поинтересовался аль-Мамун.
– Тахир?

– Такое... возможно.

– Так ты не знаешь?!
– вскипел Абдаллах.
– А кто подослал убийц? Это ты знаешь?! Где была разведка? Где этот наглый аураннский котяра? Где Меамори?!

– Нет, - тихо и просто ответил Тарик, все так же, не мигая, глядя на него.
– Я не знаю, где Меамори.

– Что?!

– Его взяли под стражу по приказу Тахира. Сразу после штурма Хаджара. Его и Иэмасу, который командовал в Движущейся гвардии эскадроном.

– И?..

– С тех пор Меамори и Иэмасу пропали, - отводя глаза и отворачиваясь, глухо выговорил Тарик.
– И я не знаю, где они сейчас.

Что-то во внешне бесстрастном лице нерегиля подсказало аль-Мамуну воздержаться от дальнейших упреков. Кашлянув в кулак, он вдруг спросил:

– А... ты?..

Тарик снова покосился:

– Недавно. Два дня назад.

Абдаллах молча кивнул. Они друг друга поняли.

Помолчав и пошевелив ушами, нерегиль продолжил:

– Я сразу стал тебя разыскивать. Тахир хранил место твоего пребывания в тайне.

– Ты успел вовремя, - твердо сказал аль-Мамун.

Тарик вдрогнул - прямо как растерянная ловчая птица на рукаве.

– Я не шучу. Ты успел вовремя.

– Я...

– Я тебе признателен.

Нерегиль горько склонил голову:

– Я...

– Во всем, что случилось, нет твоей вины.

Тарик несколько раз сморгнул. И, странно скривившись, сказал:

– Это... я тебе признателен. За все, что ты сделал для меня... там.

Абдаллах расправил плечи, вздохнул полной грудью и вдруг улыбнулся бегающим курам. И ответил:

– Я знал, на что шел. И узнал, что хотел.

Тарик недоуменно поднял бровь.

– Ты от меня так просто не отвяжешься, нерегиль. И аш-Шарийа никуда не денется - во всяком случае, в ближайшие века. Так что - не надейся, Страж Престола, на скорую погибель и конец света. У тебя впереди длинный путь и куча дел.

Нерегиль слабо улыбнулся и покачал головой.

– К тому же, - продолжил аль-Мамун, - я тебе обещал. Забыл?

– Что именно?
– снова удивился Тарик.

– Что если что, я тебя достану с того света. Я поклялся девяносто девятью именами Всевышнего. Ну вот, ты сбежал. А я тебя - вернул. На водяное колесо не отправлю, не бойся.

Нерегиль ссутулился, прижал уши и с пугающей горечью проговорил:

– Я бы предпочел, чтобы ты отправил меня на водяное колесо.