Вестовой, задыхаясь от скачки и радости, прокричал, что джунгары отбили от карматского левого крыла знатную добычу - Красных. Весь корпус - вернее, все, что от него осталось после лобовой атаки Тарика. Еще гонец сказал, что Движущаяся гвардия вышла парсам в тыл и отрезала от остального войска. Левый край карматских порядков истекал кровью - его одновременно теснили куфанцы и конники хана Элбега. Красные пытались спастись бегством - а джунгары старательно гнали их к северу, прочь с поля боя. На верную смерть - в каменистых пустошах Джидура нет ни воды, ни корма коням. Только смерть и стрелы преследователей.

Не выдержав, Абдаллах все же привстал в стременах - ну хоть что-то разглядеть, ну хоть что-то. Даже белого шатра карматского военачальника не видать...

Начальствующий над гвардией-фитьян евнух шагнул к стремени, придерживая затоптавшуюся под халифом кобылу - мало ли что. Грохот и крик поднимались над равниной, как пар над сковородой, лошадь мотала головой и утробно ржала, вытягивая шею.

– Что скажешь, Зирар?
– раздраженный собственным бессилием, резко бросил аль-Мамун.

Начальник фитьян, зазвенев чушуйками панциря, пожал плечами:

– Я бы на месте карматского военачальника сделал одно - попытался собрать всю конницу в железный кулак.

– И ударить нерегилю в лоб, - тихо отозвался халиф, опускаясь обратно в седло.

Зиндж поднял широкое черное лицо и мрачно уронил:

– Да не попустит этого Всевышний, о мой господин...

Корпус Красных - это пять тысяч. Всего лишь пять тысяч. Где-то на юге, под покровом пыли собирались в железную клешню остальные конные карматы. Числом двадцать пять тысяч - в два с лишним раза больше, чем у Тарика. Где-то там, в сером облаке, строилась для атаки Асавира. Закованные в железо Бессмертные готовились нанести ответный удар.

Амурсана наметом шел вдоль строя - и высоко поднимал в руке кнутовище:

– Стоим! Стоим ждем! Стоять, я сказал! Приказ Повелителя!..

Плеть он уже пару раз пустил в дело - осаживая разогнавшихся было молодых да горячих. После сшибки с джунгарами Бессмертные вдруг развернулись - и поскакали прочь. В бегство как бы ударились - ага. Амурсана еще успел подивиться: ну до чего ж простая хитрость, а как действует - еле остановили бросившихся в погоню дурачков. Притворное бегство, разворот и атака на расстроившегося ряды врага - это исконно джунгарский маневр! И как эти парсы ему научились, интересно...

В желтом мареве впереди, там, где уходящей лавиной мчались Бессмертные, ярко взблескивали острия копий, высверкивали золоченые нагрудники на кирасах - нагрудники?!..

– Разворачиваются!
– заорал, тыча саблей в пыль, один из нукеров.

Увидев то, во что тыкала сабля, Амурсана сглотнул и широко раскрыл глаза. И тут же почти лег коню на шею: тот попытался вздыбиться под рукой, слишком сильно натянувшей поводья.

Бессмертные разворачивались - по громадной дуге, страшным, небывалым, невиданным порядком. Все, как один. Слитной железной рекой, которая готовилась потечь вспять - на две конных тысячи Амурсаны.

– Ты видел карр-бад-аль-фарр, разворот Бессмертных, и не напрудил в штаны, парень!
– почти в ухо заорал подскакавший ближе материн брат и расхохотался.

Амурсана заржал было в ответ - и тут же виски свело болью. Между ушами прошелестел страшный голос Повелителя:

Атакуем. Они заходят на вас по дуге - и в сторону от своей пехоты. Тебе - в просвет между ними и пехотинцами. Отрежешь от пехоты и ударишь во фланг. Гоните их к вади.

Счастливо задрав голову к небу Тенгри, Амурсана завыл по-волчьи. Захлебываясь радостью охоты, его стая подхватила клич.

– Мы загребем их в полы халатов как конский навоз!
– орал за спиной дядя.

Вскинутый на дыбы жеребец злобно заржал - и принял с места в карьер.

Вот странно, вдруг подумал Хунайн - он ведь оглох, оглох напрочь, еще когда солнце стояло в зените.

А странно, что не ослеп - передышку они взяли на побоище. Ну, аккурат где мелел, в овражек сходил Вади Аллан. Там, где легли Бессмертные и джунгары Амурсаны - от ихнего-то боя каид Хунайн ибн Валид и оглох.

"В ножи, братья!", орали все - и его куфанцы, и карматы. А в воздухе тоненько плыл лошадиный визг, и не смолкал долго-долго. А карматы стояли, как железные, как стена стояли - все время, пока бились джунгары с Асавирой. И ломило там железо на железо - звон и грохот, звон и грохот забили уши.

А потом как в воздухе что-то переменилось. Хунайн сидел среди странного затишья, и, как в глазе бури, как в ножке смерча дышалось ему, пока затягивал он над локтем тряпку повязки. И тут Хунайн ибн Валид кожей почувствовал новый воздух. Все побежали, побежали вперед - ну и он побежал. Орали, конечно, себя не помня, - ну это было как всегда. Но карматы дрогнули - и отступили. Прочь, прочь, куда-то в долину побежали, бросая знамена, враги. Ну и выдохлись Хунайновы куфанцы-ребята, выдохлись. Вот и взяли себе роздых.