– В чертоги мертвых своего народа?..
– подозрительно отозвался халиф.
– Ты в этом уверен, о шейх?

Джунайда передернуло:

– Нет. Но, мой халиф, что с того верующему ашшариту?

Аль-Мамун медленно встал:

– Что-то ты от меня скрываешь... А, Кассим?

Суфий затеребил край серого от пыли рукава хирки:

– Какая разница, о мой повелитель?.. Он, - и Джунайд осторожно кивнул вниз, в серо-синюшную груду тряпья и пыли, - должен уйти из аш-Шарийа. Мы должны сделать все, чтобы его больше ничего с нами не связывало. А уж куда он пойдет потом ...

– ...нас не трогает, ибо он свое отслужил? Многоумным знатокам магии вроде тебя пора посадить на поводок кого-то другого?
– тихо проговорил аль-Мамун - и удивился, как зло у него это сказалось.

А поскольку злость не утолилась сказанным, Абдаллах свирепо продолжил:

– Мне никогда не нравились наши легенды про джиннов в кувшине, о Кассим. Каждый раз я жалел, что у джинна не получилось засадить в кувшин человека - чтобы другим неповадно было лезть в дела, превышающие разумение, избегать труда и развращать правоверных россказнями о дармовых богатствах. Ибо Всевышний ничего не дает даром. За все нужно платить. Чем мы заплатим за это, о Кассим?

Суфий молчал.

– Что с ним произойдет, когда я его отпущу?
– рявкнул халиф.

– Я не знаю, - твердо ответил Джунайд и посмотрел Абдаллаху в глаза.

Так они стояли друг напротив друга довольно долгое время. Суфий вдруг продолжил - но очень тихо:

– Я точно знаю одно, мой повелитель. Если ты не оборвешь поводок клятвы, он останется в аш-Шарийа. Бесприютным духом. Мстительным.

– А сигила?
– быстро спросил аль-Мамун.

– Поздно, - понизив голос до шепота, ответил Джунайд.
– Поздно. Связь души с плотью уже слишком слаба, сигила не удержит его внутри телесной оболочки.

Аль-Мамун сделал шаг назад:

– Я так не могу.

– Благородно, - мурлыкнуло под ногами.

Халиф вздрогнул, но в последний момент взял себя в руки.

Черный кот прошел в изголовье к спеленутому в пыльное тряпье телу и сел, положив кончик хвоста к передним лапам.

– Это очень благородно с твоей стороны, о человек, - думать о последствиях в таком положении, - снова пошевелились белые усы на черной морде.
– Полдореа был мне другом, и я ценю твой порыв.

Зеленые миндалевидные глаза джинна светились во мраке. Абдаллах сглотнул. Стало еще холоднее - он вдруг заметил, что весь дрожит.

– Поверь мне, о человек, - мрачно проговорил черный кот, - у тебя нет иного выбора. Ты не можешь вытащить Полдореа... оттуда. Зато можешь снять с него эту вашу... удавку.

– Ты не говоришь - освободить, Имруулькайс, - тихо сказал аль-Мамун.

– Я ничего не знаю наверняка, - так же тихо отозвался кот.
– Я не знаю, куда он пойдет и что с ним... будет. А вот про мстительных неупокоенных духов я знаю достаточно - поверь мне, о человек...

– Это правда, о Кассим?
– Абдаллах повернулся к суфию.

– Что именно?
– с кошачьей мягкостью отозвался тот.

– Пора, - мурлыкнул джинн.
– Отпусти его. Избавь нашу землю от опасности. Нашу, человек, - ибо землю аш-Шарийа делят джинны и люди...

В камнях свистел ветер. Небо в проломах над головой заплывало чернотой ночи.

– Отпусти его, - прошептал суфий.
– Скажи ему "прощай", о мой халиф.

– Что-то вы от меня скрываете, - чувствуя, как утекает меж пальцев песок времени, в отчаянии пробормотал аль-Мамун.
– Что-то вы не договариваете... Что-то, что я знаю, но не могу собрать воедино...

– Мы теряем время, о человек, - зашипел джинн.
– Ну?!..

Время текло, текло сквозь пальцы, как белый песок в опрокинутой колбе стеклянных часов...

– Вы - как он, вы не врете, вы недоговариваете...

– Непра-аавда, - мурлыкнул то ли кот, то ли шейх.
– И Тарег, и Кассим сказали тебе полную правду, истинную правду, не утаив ни единой ее части...

Время утекало, утекало, что же это могло быть... Письмо... Разговор с лекарем... "Это касается меня одного"... Что-то он еще должен был знать о Тарике... что-то еще... что же это может быть?..

И тут его осенило.

– Хватит меня дурачить!
– вынырнул из сумеречного полуобморока Абдаллах.
– Тарег и Кассим сказали правду? А ты, котяра? Ты - всю правду мне только что сказал? А? Что именно из тобой сказанного - правда? Ну! Отвечай!

Кот вздыбил шерсть и злобно рявкнул:

– Смотрите, какой умный! Спрашивай!

– Где наврал, тонкохвостый?

Джинн опустил загривок, вздохнул и посмотрел на Джунайда:

– Ну что, Кассим. Прямой вопрос. Ты меня просил помочь - я помог. Но это прямой вопрос. Извини.