ему помогли слуги. Отец Софии каким-то образом установил контакт с управляющим

торговыми делами Марка в Тире Иоанном и через него категорически требовал от

дочери немедленного переезда в Афины, мотивируя это неизбежностью поражения

евреев в войне с Римом, ссылаясь на то, что Веспасиан возьмёт власть в свои руки. И

действительно — легионы в Иудее вскоре провозгласили его императором, а вслед за

этим он отбыл в Египет, где — и это было очевидным делом — приостановил вывоз

хлеба в Рим, что являлось самым весомым аргументом для признания его императором

и в самой метрополии. Когда София узнала эти новости, она словно успокоилась,

очевидно, решив для себя проблему, долго мучившую её, и, не упрашивая больше мужа

покинуть Иерусалим, сказала, что уже не может здесь оставаться.

— Я знаю, ты не уедешь со мной: у тебя здесь дело твоей жизни, здесь твои дети,

внуки. Я же не могу остаться и пожертвовать детьми. Родить их, чтобы вслед за этим

убить или превратить в рабов, — это не для меня. Прости, милый, я уезжаю.

10 8

Он с отрядом товарищей проводил её с дочерью и слугами, сколько мог, и уже

недалеко от Скифополя передал встречавшему их Тиграну, управляющему его

скифополь- ским имением, уверявшему в безопасности дальнейшего путешествия до

самой Греции, поскольку в Скифополе Софию ждал Иоанн сын Сидонянина. Марк взял

у жены дочь, поцеловал и передал служанке. Внешне спокойная София, обняв и

поцеловав его, сказала твёрдым голосом:

— Мне очень плохо, и я живу только заботами о детях да надеждой, что ты

останешься жив и разыщешь нас.

Повернувшись, она отошла, не оглядываясь, и вся маленькая процессия вскоре

скрылась за холмом. «Если я скажу, что буду ждать тебя, — я ничего не скажу. Я всегда

буду рядом с тобой в мыслях, всегда рядом с тобой в твоих болях и радостях, которые я

чувствую и буду чувствовать всегда», — вспомнил Марк слова Софии, сказанные ему

ночью.

Противостояние зилотов с отрядами Иоанна продолжало обостряться, и

становилось очевидно, что мирного решения ему не будет, а военное грозит крахом

всей стране без участия в этом римских войск; вот тогда совет зилотов решил

повторить то, что было проделано ранее, когда в город вошло ополчение,

сформированное сикариями Мосады: в Иерусалим были призваны войска сына Гиоры,

созданные на основе того самого ополчения. Зилоты понимали весь риск предприятия,

заключавшийся в том, что невозможно было предсказать, как поведёт себя Симон,

однако он лояльно относился к сикариям, следовательно, и к зилотам, а терпеть далее

своеволие Иоанна было нельзя. Так спустя год после ополчения в город вошло войско

Симона. Почти год прошёл после ухода Антонии с семьёй в Пеллу; почти год после

смерти Анны был потрачен зилотами на бесполезные попытки достичь согласия в

Иерусалиме; почти год длились беспорядки в Риме, питавшие надежды иудеев на

благополучный исход войны, а также на восстание против римлян в Сирии и войну

против них парфян. Эти надежды не оправдались, что оставляло евреев одних в своей

войне с империей.

В самом Иерусалиме с приходом войск Симона положение не только не

улучшилось, но, против ожидания, ещё более осложнилось, так как вспыхнувшие было

крупные столкновения между отрядами Иоанна и Симона не принесли успеха ни той,

ни другой стороне и переросли в столкновения мелкие, бесполезные, истощавшие силы

противников, приносящие вред городу и его населению. Во время этих столкновений

были уничтожены запасы продовольствия, дававшие возможность выдержать

длительную осаду, и над Иерусалимом нависла угроза голода, а следом стало известно,

что Рим признал Веспасиана императором, и Тит с войском возвращается в Иудею.

Помня участь Гамалы, павшей в голодной осаде, Марк со своими сторонниками

потребовал в совете отправки делегации к парфянам с целью склонить тех к войне с