мятниках и обелисках Второй мировой. Неправда. Забыто,

и многое. Даже кому принадлежат эти великие слова – за-

быто. А принадлежат они «музе блокадного Ленинграда»

русской поэтессе по призванию и российской немке по рож-

дению Ольге Берггольц. Все 900 дней блокады она провела

в осаждённом городе. От истощения была на грани смерти,

похоронила мужа, но именно её голос, регулярно звучав-

141

ший по радио, вселял в ленинградцев так нужные им тогда

уверенность и надежду.

Умерла Ольга Берггольц 13 ноября 1975 года в Ленин-

граде. Похоронена на Литераторских мостках. Вопреки при-

жизненной просьбе похоронить на Пискарёвском мемори-

альном кладбище, где в граните высечены её слова «Никто

не забыт и ничто не забыто», тогдашние власти Ленинграда

отказали писательнице. Как утверждают, из-за националь-

ности. Тем более что по отчеству Берггольц никакая не Фё-

доровна, как сегодня пишут в России, а Фридриховна. А с

такой фамилией-отчеством да на Пискарёвском…

…1 мая 1957 года в Москве, в издательстве «Правда», вы-

шел первый номер, как значилось в титуле, «центральной

газеты для немецкого населения СССР» с оптимистичным

названием «Нойес лебен» («Новая жизнь»). Возглавили её

бывшие сотрудники советской оккупационной газеты в Гер-

мании: русские, евреи.

А вот немцев в новой газете не было. Ни одного. Позже,

спустя годы, они появились, но главным редактором немца

за весь советский период так и не назначили.

Buch Utro v raju_210211.indb 141

09.03.2011 20:48:21

О том, какой была эта газета в годы хрущёвской оттепе-

ли, оставил воспоминания Владимир Войнович: «…я поки-

нул радио и прибился к „Нойес лебен“, газете для советских

немцев. Писал для них какие-то очерки о детских садах, вёл

рубрику „Знаете ли вы, что…“. Писал я, разумеется, по-русски,

меня переводили две сотрудницы газеты Татьяна Бангерская

и Вероника Хорват, с которыми я дружил. В штате этой га-

зеты, насколько я понял, состояло несколько по каким-то

причинам отозванных из-за границы наших шпионов, дру-

гие, по моим предположениям, проходили предшпионскую

практику, а ещё были люди совсем с неординарным жиз-

ненным опытом. Например, один, по имени Лёша, раньше

служил надзирателем в тюрьме для пленных немецких ге-

нералов, среди которых был и знаменитый генерал-фель-

дмаршал фон Паулюс. Не отрешившись от связанных с его

прежней службой привычек, он подвергал сотрудников

редакции тюремному заключению. Почти все сотрудники,

отперев утром свои кабинеты, оставляли ключи в замочных

скважинах. Днём, проходя по коридору, Лёша машинально

эти ключи поворачивал, после чего запертым, добиваясь

142

свободы, приходилось изо всех сил колотить в двери»3.

Тем не менее «Нойес лебен», как и выходившая

с 1966 года в Целинограде газета «Фройндшафт», с 1957 года

в Славгороде «Роте фане», созданная в 1967 году в изда-

тельстве «Казахстан» немецкая редакция, альманах литера-

туры и публицистики «Хайматлихе вайтен», первый номер

которого вышел 1981 году, немало сделали для возрождения

литературы российских немцев. Это было непросто. Ведь три

газеты, альманах, выходящий два раза в год, и маломощное

подразделение в казахском издательстве должны были удов-

летворить информационный голод двух миллионов немцев

СССР. А ещё выкроить на своих страницах место для прозы,

поэзии, критики. Но как-то справлялись. Причём российские

немцы – и литераторы, и читатели – в совершенстве овла-

дели эзоповым языком. Напомню: в публицистике, прозе,

поэзии, как и в газетных статьях и репортажах, категорически

запрещалось упоминать существовавшие некогда немецкие

колонии, вспоминать о депортации, трудармии… К приме-

ру, даже перевод очень популярной песни Льва Ошанина

3 Войнович В. Автопортрет. Роман моей жизни. М.: ЭКСМО, 2010 г. Стр. 337.