Нюся, я это видела внутренним зрением, в это время проводила тонкую дипломатическую операцию – знакомила Макса и Марка. Она очень хотела присутствовать при их встрече, активно предлагала себя в качестве человека, который представил бы их друг другу, но они отказались от ее посредничества. Макс сам позвонил Марку и назначил встречу. Результат оказался тот, которого ждала моя мама – оба перестали ей звонить. Нюся чертыхалась, что свела этих двоих вместе, потому что они перестали звонить и ей тоже, и делиться информацией и своими планами они тоже перестали. Единственное, что она знала, – они действительно объединили усилия и пустились в активные поиски меня.

Как я оказалась в этом закутке? Случайно. Пряталась за камеру, шла за ней и оказалась здесь. Наступил вечер. Внезапно стемнело. Я продолжала с упорством снимать, будто надеялась фотовспышкой отменить ночь. Но она не отступила. Стемнело бесповоротно и окончательно. Я убрала камеру. В этот момент ко мне будто вернулся слух – я услышала музыку. Чуть вдалеке звучало латино. Я прислушалась. Там танцевали и громко смеялись. Я подошла чуть ближе и остановилась на таком расстоянии, чтобы меня не могли заметить, и стала вглядываться в огни и людей. Пыталась понять – нужно ли мне к ним.

Слева темнели мост и река. Впереди – тупик, образованный домами и деревьями, – идеальная танцплощадка. Из темноты мне было всё очень хорошо видно. Вот яркое движущееся пятно. А вот суета дня утекает налево через мост и дальше по улице. Те, кто в свете, ее не видят. Она, как поземка, стелется низко, движется быстро, избегая тупиков, потому что в них ей придется замереть. А это самое страшное для суеты. Она обожает ходить по кругу, но не может останавливаться. Ей хорошо, когда спешат, а здесь, в тупике за мостом, никто никуда не спешит. Здесь танцуют и смеются.

Я опять достала камеру, навела объектив и принялась жужжать зумом – искала оптимальное для снимка расстояние, но оно ускользало от меня. Камера жужжала, объектив ездил, то приближая, то удаляя картинку, но я никак не могла нажать на кнопку.

– Чтобы жить, человеку нужно совсем немного, правда? – спросил старый голос.

Я вздрогнула и опустила камеру. Рядом никого не было. Я повернулась вокруг себя – никого.

– Быть невидимым?

– Хороший ответ, жаль, что неверный.

Я сделала пару шагов в сторону реки и заглянула под мост. Там в темноте горела свеча на столике, вокруг столика стояли три кресла. В одном из кресел сидел старик и смотрел на меня. Два других кресла пустовали. Я спустилась под мост и присела к столу.

– Не помешаю?

– От Вас зависит, – старик поднял руки вверх, будто сдавался в плен.

– Тогда не помешаю.

– Уверенная.

– Стараюсь держаться.

– Еще варианты будут?

– Простого рецепта счастья?

– Его.

– Вдыхать воздух, смотреть на небо, греться на солнце и т. д. и т. п. – простые вещи, о которых все и слышали, и читали много-много раз.

– Звону много, смысла мало.

– Извиняйте! Многие умные люди сие писали.

– А я не о них, я о тебе.

– Обидно. Прозвучало.

– Что делать! Правда!

– Отнюдь.

– Чтобы жить, человеку нужно совсем немногое – быть счастливым. Чувствовать в себе счастье, как руку, ногу, желудок.

– Сердце прозвучало бы красивее.

– Возможно, но не прозвучало.

– Для ощущения полноты жизни – об этом говорите?

– И о том.

– Хороший рецепт. Главное – простой. Только знать бы еще, как это самое счастье в себе ощутить?

– Знать – не узнаешь, так что можешь мозги зря не напрягать. А вот почувствовать – почувствуешь, опять же, если мозги зря напрягать не будешь.

Я замолчала. Глаза смотрели на огни.

– Красиво, – сказала, переводя взгляд на старика.

– Сказал?

– Танцуют. Красивые люди и танцуют красиво.

– Вы всё это отсюда увидели? Завидую Вашей зоркости.

– Мне так показалось.

– На мой вкус, красоток там две-три, а в мужчинах красоты так и вовсе увидеть не могу – как ни стараюсь. Уж восьмой десяток на исходе, а мужской красоты так и не постиг! Лука Демьянович, – он протянул старую сильную ладонь, – как Вас величают?

– Наталья, – я пожала его руку и замерла. Только сейчас до моего сознания стало доходить, что мы говорим на русском, – как же так… русский… Вы – русский?

– Очень русский вопрос! Не откуда ты, а кто ты! Именно! Я – русский. Живу здесь, но я – русский. Большая радость поговорить на родном языке, да еще с такой красивой молодой женщиной, – Лука Демьянович поцеловал мою руку.

– Наталья. Я даже не сразу сообразила, что не так. Вы говорите – я отвечаю. Я говорю – Вы отвечаете. Всё в порядке. А потом!