добные мучения вскоре закончатся. Так оно и случилось.

Недолгая пауза вернула мне зрение и возможность безболезненно воспри-

нимать окружающий мир.

Открыв глаза, мне удалось различить сначала проводника, а затем и ошара-

шенного Пирса, не выпускавшего из рук обнаженную саблю.

– Успокойтесь, гости. Здесь нет ничего страшного. Просто наши воспитан-

ники немного волнуются, когда к нам приходят посторонние, - отвесив оче-

редной поклон, пояснил островитянин.

И только после его слов, я, наконец, заметил многочисленные стеллажи де-

ревянных клеток, на одну из которых я видимо и имел неосторожность опе-

реться. Но самым удивительным было ни это. Из-за деревянных стен, имев-

ших множество крохотных отверстий, на нас с интересом взирали тысячи

глаз.

Птицы. Именно, к этому виду я бы отнес тех существ, что томились внутри

клеток. Имеющие яркий окрас от ярко-розового до темно-фиолетового они

обладали огромным тонким клювом похожим на долото и, как я успел убе-

диться невероятно пронзительным голосом.

– Что за чудо!
– Пирс убрал оружие в ножны.

– Самые лучшие почтари на всем просторе Небесных океанов, - улыбнув-

шись, промурлыкал проводник.

– Как их называют?

– Латосас, - охотно ответил островитянин. - Они живут высоко в горах и

чтобы отловить одного из них, охотники порой тратят целую луну.

– Луну?
– не понял я.

– Лунный цикл, - буркнул рулевой.

– Все верно, - согласился проводник.
– Мы считаем их добрыми вестниками

покровителя, поэтому позволяем им совершить всего один полет, а потом от-

пускаем. Иначе можно разозлить Калуку. А разозлить Калуку, означает

смерть.

– Неужели эти птахи такие умные, что сами находят адресат? - поразился

рулевой.

– Вестники покровителя не могу быть глупыми, - осторожно ответил про-

водник, и с опаской посмотрел по сторонам, словно нас могли подслушивать.

– Но для того чтобы выполнить поручение все-таки необходимы определен-

ные навыки.

– И как же вы им втолковываете, куда надобно отправить послание? - не

унимался Пирс.

– Именно втолковываем, - на лице проводника застыла загадочная улыбка.

– То есть?

– Мы с ними говорим. Я же вам объясняю - они очень умные птицы.

– И они понимают?

Островитянин выдержал паузу, его улыбка поменялась на сдержанную и он

произнес:

– Следуйте за мной, господа, и вы сами все увидите.

Следующий зал был чуть меньше предыдущего, и походил на ученический

класс, завешенный всевозможными картами, черными досками и массивны-

ми полками с книгами и только вместо привычных парт вдоль стен тянулись

жердочки. Вся комната разделялась на ровные участки. Мой бывший учитель

Босвел назвал бы их - квадратурином.

Проводник повернулся к нам лицом и, приставив указательный палец ко

рту, попросил вести себя тише. В комнате шел урок.

Почти на цыпочках мы приблизились к одному из учителей: тощий криво-

носый островитянин, приспустив очки на самый кончик переносицы, громко

размахивал руками и что-то курлыкал будто настоящая птица. Я обратил

внимание на сложную схему, нарисованную на доске. Мел кое-где стерся из-

за чего общая картина походила на неразборчивую мазню разбаловавшихся

школяров.

Учитель продолжил свои странные манипуляции и, судя по его надрывно-

му голосу и отчаянным взмахам, он почти выбивался из сил. В отличие от

него, птицы, сидевшие на своих ученических местах, вели себя довольно

смирно. Вылупившись на островитянина, они лишь изредка издавали до-

вольное кряканье, видимо подтверждая тем самым, что прекрасно понимают,

о чем идет речь.

– Как продвигаются дела, мастер Лоп-ло-Вега? – поинтересовался провод-

ник.

Учитель отвлекся, растеряно оглядел нас с ног до головы, и тщательно вы-

терев выступивший на лбу пот, изрек:

– Данные великие особи весьма сообразительны. Треть морского пути я уже

объяснил, осталось еще тридцать миль сушей, горный перевал и они с легко-

стью доберутся до адресата.
– В конце он издал некий свист и радостный го-