И вот мы, в смешных вязаных шапочках и куртках, гораздо более теплых, чем те, в которых мы были в ноябре (откуда они, интересно?), вываливаемся во двор, где и вправду растет себе небольшая елочка, чуть выше нас с Герми, а вот более высокий Рон без труда достает до ее макушки. Из открытой двери льется свет, но на улице уже непроглядная тьма. Тьма и тишь, так что наша затея с елкой на минуту вдруг кажется мне неуместной. Но Блейки, неотступно следующий за нами, рисует в воздухе что-то наподобие круга - и перед нами, откуда ни возьмись, появляются огоньки, они кружатся вокруг нас, постоянно перемещаются, и от них как будто разливается тихий звон, будто от десятков нежных колокольчиков. А потом Блейки вновь исчезает в доме, чтобы появиться через минуту с настоящим колдорадио в руках!

– Ну, Блейки, ты даешь!
– радуется Рон, когда наш дворик, только минуту назад погруженный в мертвящую тишь и темноту, вдруг оглашается звуками рождественских гимнов, которые не стихнут до самого утра.

Мы с Герми осторожно, боясь даже вздохнуть, развешиваем на ветках чудесные игрушки. На них тут же опускаются легкие снежинки, воздух мерцает, освещенный невидимыми светлячками, свет которых отражается в стеклянных боках елочных шариков - в общем, полный Джингл Беллс!

– Смотрите, смотрите, - вдруг вскрикивает Рон, указывая рукой в том направлении, где должна быть дорога, - там кто-то есть!

И точно, там, словно светящаяся ниточка, движутся огоньки, не такие крохотные, как те, что мерцают вокруг нас.

– Эльфы?
– удивленно выдыхает Герми.

– Какие еще эльфы?
– я начинаю думать, что от всего этого рождественского великолепия у Герми внезапно все же поехала крыша.

– Глупый ты, Гарри!
– укоризненно говорит она.
– Можно подумать, это у меня родители - волшебники. Здесь водятся эльфы! А почему нет, раз тролли и Жители холмов никого не удивляют? Если сейчас выйти на дорогу, то можно остановить их и проболтать до утра. И если сможешь их хорошенько уболтать, они оставят тебе все свое богатство!

– Ну, тогда я пошел!
– хохочет Рон, а Блейки умильно смотрит на нас и радостно кивает.

Похоже, ему приятно смотреть на наше веселье - он размахивает лапами в такт музыке, звучащей из колдорадио, трясет лохматой головой. А светящиеся огоньки так и роятся вокруг него. Ой! Я, засмотревшись на Блейки, совсем не замечаю коварных замыслов Рона. И пока я тут стоял, разинув рот и глядя на Блейки, светлячков и наряженную елку, он успел слепить преизрядный снежок, который сейчас довольно чувствительно тюкнул меня в плечо! Ах ты… Не проходит и нескольких секунд, как мы уже носимся друг за другом по дворику, на ходу лепя снежки и запуская ими в того, кто окажется ближе. Правда, если я вижу розовую шапочку Герми, стараюсь быть поаккуратнее.

– От елки подальше отойдите, - кричит она нам, уворачиваясь от летящих в нее снежков.
– Игрушки же жалко!

Вокруг нас свет, звенящие в воздухе мелодичные колокольчики, рождественские гимны, льющиеся из колдорадио. Мы гоняемся друг за другом по двору, падаем в снег, возимся, как щенки, у Герми все волосы в снегу, у меня снег даже на лице, потому что Рон все же попал, как следует, мы смеемся, поднимаемся, совершаем еще несколько кругов и, наконец, валимся в сугроб, раскинув руки, абсолютно довольные собой. Абсолютное счастье. Недостижимое. С тонким перезвоном колокольчиков, снегом, который кажется мягким и почему-то согревает. А на еловых ветках в полумраке таинственно поблескивают шарики. И Ангел с трубой и золотыми крыльями спешит возвестить миру приход Рождества. Я смотрю на небо, на нем, несмотря на легкий снежок, отчетливо видны звезды, их очень много, и если смотреть на них неотрывно, то кажется, что они становятся ближе. Что можно просто взлететь и оказаться далеко-далеко. И стать легким-легким, и подниматься бесконечно вверх, оставляя позади огоньки, друзей, лежащих в обнимку в сугробе, и мерцающую огоньками елку. И когда я уже почти готов оторваться от земли, я вдруг понимаю, что в мире стало темно.

Он просто стоит в дверном проеме, загораживая свет, темная фигура, руки скрещены на груди, и смотрит на нас. Я не знаю, как долго он уже так стоит, наверное, не очень, потому что я не мог так долго не чувствовать его взгляд. Для меня меркнет все - резвящиеся вокруг елки огонечки, таинственное поблескивание шариков. А звук колокольчиков вдруг кажется мне назойливым и визгливым.

– Пошли, - говорю я Рону с Герми, - надо поздороваться с Великим Мастером.

Они поспешно вскакивают, отряхиваются, я даже в темноте вижу, как краснеет Герми - они ведь целовались, даже упав в сугроб, а Снейп, видимо, наблюдает за нами уже некоторое время. Интересно, думаю я, этот адский дух когда-нибудь, пусть даже очень-очень давно, будучи еще ребенком, наряжал елку, играл с кем-нибудь в снежки, целовался с девчонками под омелой? Или так и стоял в углу, темный и непроницаемый, поглощая даже свет Рождества? И я вдруг вспоминаю его глаза, когда он склонялся надо мной там, в подвале, разрывая мое тело… И опускаю взгляд.

– Здравствуйте, господин директор, - робко начинает Герми, - а мы вот тут…

– Все в порядке, мисс Грейнджер, вы просто праздновали Рождество, - опять этот чуть хриплый равнодушный голос.
– Если вы уже наигрались, могу предложить вам пройти в дом и приступить к банкету.

«Наигрались». Да, у него это именно так и называется, «наигрались». Для него это, наверное, смешно и нелепо. Сейчас еще отругает за взятые игрушки, велит привести в порядок елку, ликвидирует всю красоту, которую мы навели в доме. Таким, как он, стоит встречать Рождество с Темным Лордом, если, конечно, там такие праздники в чести. Видимо, нет, раз он притащился сюда.

– С Рождеством Вас, профессор, - неуверенно бурчит Рон.

– И Вас, мистер Уизли, - неожиданно благосклонно реагирует Снейп.

Только я воздерживаюсь от поздравлений. Если честно, как только я увидел его, у меня словно язык к небу примерз. А что если он здесь только для того, чтобы… Ну, в общем, из-за ритуала. Но не может же он сейчас, сегодня… Я так отвык от ощущения постоянного напряжения и страха за эту неделю с миссис Бейтс, я даже навоображал себе, что та жизнь более реальна, чем эта, в которой это Рождество может стать для нас всех последним. А теперь я вновь во власти кошмара, который мне скоро предстоит. Мне так страшно, что я не решаюсь двинуться с места, пропускаю вперед Рона и Герми. Мы все в снегу, от ботинок до помпончиков на шапках, так что долго отряхиваемся на пороге, не решаясь ступить внутрь, на свет. Наконец, Рон с Герми, под строгим директорским взглядом, решают, что больше снега с себя они смести просто не в состоянии, и проходят вперед, в дом, а я оказываюсь лицом к лицу со Снейпом.