— Я дошолъ до того, сэръ, разсказывалъ Филиппъ съ своей обычной энергіей, описывая этотъ періодъ величайшаго счастья своей жизни своему біографу: — что я воротился въ Парижъ на наружномъ мст дилижанса и не имлъ денегъ, чтобы пообдать на дорог. Но я купилъ сосиску, сэръ — и дохалъ до моей квартиры съ двумя су въ карман.

Итакъ Филиппъ и Шарлотта заключили въ Тур договоръ. Обвнчаться безъ согласія папа? О, никогда! Выйти замужъ за другаго, а не за Филиппа? О, никогда — никогда! Если она проживётъ сто лтъ, и когда слдовательно Филиппу будетъ сто-десять лтъ, не будетъ у ней другаго мужа! Тётушка Мэкъ, хотя можетъ быть не очень образованная дама, была доброй и ласковой тёткой. Она заразилась въ меньшей степени горячкой этихъ молодыхъ людей. Она немногое могла оставить посл своей смерти и родственники Мэка получатъ всё, что онъ усплъ сберечь, посл его смерти. Но Шарлотта получитъ ея гранаты, чайникъ и индійскую шаль — это она будетъ имть [29] . Съ многими благословеніями эта восторженная старушка простилась съ своимъ будущимъ племянникомъ, когда онъ воротился въ Парижъ. Хлопай своимъ бичомъ, ямщикъ! Катись скоре, дилижансъ! Я радъ, что мы вытащили мистера Фирмина изъ этого опаснаго мста. Ничего не можетъ быть для меня пріятне сентиментальныхъ описаній. Я могъ бы написать сотни страницъ о Филипп и Шарлотт. Но суровое чувство долга мшаетъ. Моя скромная муза прикладываетъ палецъ къ губамъ и шепчетъ: «Шш… не говорите объ этомъ дл!» Ахъ, мои достойные друзья, вы не знаете, какое у этихъ циниковъ доброе сердце! Еслибы вы могли нечаянно прійти къ Діогену, вы наврно нашли бы его читающимъ сентиментальные романы и плачущимъ въ своёмъ бочонк. Филиппъ оставить свою возлюбленную и воротится въ своему длу, а мы не будемъ ни слова больше говорить о слезахъ, общаніяхъ, восторгахъ, разставаньи. Но, пожалуйста, читатель, вообрази нашего молодаго человка такимъ бднымъ, что когда дилижансъ остановился обдать въ Орлеан, онъ могъ только купить копеечный хлбъ и сосиску. Когда онъ дохалъ до гостинницы Пуссенъ, ему подали ужинъ, который онъ сълъ съ такимъ аппетитомъ, что вс въ столовой съ восторгомъ смотрли на него. Онъ былъ очень веселъ. Онъ нисколько не скрывалъ своей бдности, не скрывалъ, что не могъ заплатить за свой обдъ. Многіе изъ постителей гостинницы Пуссенъ знали, что значитъ быть бднымъ. Части и часто обдали они въ кредитъ, но хозяинъ гостинницы зналъ своихъ постителей. Они были бдные, но честные люди. Они платили ему наконецъ и каждый могъ помочь своему ближнему въ нужд.

Посл возвращенія своего въ Парижъ, Филиппъ нсколько времени не хотлъ ходить въ Элисейскія Поля. Они были для него Элисейскими Полями только въ обществ Шарлотты. Онъ принялся за свою корреспонденцію въ газет, что занимало одинъ день въ недлю, а остальные шесть дней, да и въ седьмой также, онъ покрывалъ огромные листы почтовой бумаги замчаніями о разныхъ предметахъ, адресованными къ миссъ Бэйнисъ въ квартир майора Мэка. На этихъ листахъ бумаги Филиппъ могъ говорить такъ долго, такъ громко, такъ пылко, такъ краснорчиво съ миссъ Бэйнисъ, но она никогда не уставала слушать, а онъ продолжать. Онъ до завтрака начиналъ сообщать свои сновиднія и свои утреннія ощущенія своей возлюбленной. Въ полдень онъ высказывалъ ей свое мнніе объ утреннихъ газетахъ. Его письмо было всё исписано обыкновенно къ тому часу, какъ отправлялась почта, такъ что его выраженія любви и врности помщались въ разныхъ странныхъ уголкахъ, гд, безъ сомннія, для миссъ Бэйнисъ было восхитительнымъ трудомъ отыскивать этихъ маленькихъ купидончиковъ, которыхъ ея возлюбленный посылалъ къ ней. «Я нашолъ это мстечко неисписаннымъ. Вы знаете, что я въ нёмъ напишу? О! Шарлотта, я…» и проч. Моя прелестная молодая двица, вы угадаете когда-нибудь это остальное и будете получать такія милыя, восхитительныя, вздорныя письма и отвчать на нихъ съ тмъ изящнымъ приличіемъ, которое, и не сомнваюсь миссъ Бэйнисъ выказала въ своихъ отвтахъ.

Посл нсколькихъ недль этой восхитительной переписки, когда въ Париж настала зима и за втвяхъ висла сосульки, какъ это случилось, что прошло три дня, а почтальонъ не принёсъ письмеца хорошо знакомаго почерка для мосьё, мосьё Филиппа Фирмина. Четыре дня, а письма нтъ. О, мученіе! не-уже-ли она больна? Не-уже-ли дядя и тетка возстали противъ нея и запретили ей писать? О, горе, горесть, бшенство! Ревность же нашему другу неизвстна. Въ его великое сердце никогда не входило сомнніе въ любви его возлюбленной. Но прошло даже пять дней, а письма всё не было изъ Тура. Гостинница Пуссенъ была въ волненіи. Я сказалъ, что когда нашъ другъ очень сильно чувствовалъ какую-нибудь страсть, то онъ непремнно говорилъ о ней. Разв Дон-Кихотъ пропускалъ случаи объявлять свту, что Дульцинея дель-Тобозо несравненнйшая изъ женщинъ? Разв Антаръ не закричалъ въ битв: «я любовникъ Идлы»? Нашъ рыцарь всмъ въ гостинницъ разсказалъ о своихъ длахъ. Вс знали о его положеніи — вс, живописецъ, поэтъ, офицеръ на половинномъ жалованьи, трактирщикъ, хозяйка, даже маленькій слуга, обыкновенно приходившій сказать:

— Почтальонъ прошолъ — письма нтъ сегодня.

Нтъ никакого сомннія, что политическое письмо Филиппа сдлалось при подобныхъ обстоятельствахъ очень печально и мрачно. Однажды, когда онъ сидлъ за своимъ письменнымъ столомъ и грызъ усы, маленькій Анатоль вошолъ къ нему и закричалъ:

— Опять эта дама, мосьё Филиппъ!

И врная, бдительная, дятельная баронесса С. опять явилась въ комнату Филиппа. Онъ покраснлъ и со стыдомъ повсилъ голову.

«Неблагодарный я скотъ» подумалъ онъ: «Я воротился боле недли тому назадъ и ни разу не подумалъ объ этой доброй, ласковой душ, которая помогала мн. Я ужасный эгоистъ. Любовь всегда такова».

Когда онъ всталъ встртить своего друга, баронесса казалась такъ серьёзна, блдна, грустна, что онъ не могъ этого не примтить.

— Боже мой! что случилось?

— Бдный генералъ боленъ, очень боленъ, Филиппъ, сказала баронесса серьёзнымъ голосомъ.

— Онъ былъ такъ опасно боленъ, прибавила она:- что выписали его дочь.

— Пріхала она? спросилъ Филиппъ вздрогнувъ.

— Вы думаете только о ней — вы не заботитесь о бдномъ старик. Вы, мущины, вс одинаковы. Вс эгоисты — вс. Полноте! Я знаю васъ! Я не знала ни одного, который не былъ бы эгоистомъ.

Филиппъ иметъ маленькіе недостатки; можетъ быть эгоизмъ принадлежитъ въ числу этихъ недостатковъ. Можетъ быть это вашъ недостатокъ или даже мой.

— Недля минула съ прошлаго четверга, какъ вы здсь, а вы не написали и не послали къ женщин, которая такъ васъ любитъ, Это нехорошо, мосьё Филиппъ.

Какъ только Филиппъ увидалъ баронессу, онъ почувствовалъ что онъ былъ неблагодаренъ. И мы въ этомъ сознавались. Но какъ баронесса узнала, что онъ воротился недлю тому назадъ въ четвергъ? Его нетерпливые глаза задавали ей этотъ вопросъ.

— Не-уже-ли она не могла написать мн, что вы воротились? Она, можетъ быть, знала, что вы этого не сдлаете. Женское сердце рано научаетъ её этой опытности, грустно продолжала баронесса. — Говорю вамъ, прибавила она: — что вс вы не годитесь никуда! И я раскаяваюсь, что имла глупость сжалиться надъ вами!

— Я долженъ былъ получить моё жалованье въ субботу и хотлъ тогда зайти къ вамъ, сказалъ Филиппъ.

— О чомъ же я и говорю! Вс вы мущины одинаковы. Глупа, глупа была я, вообразивъ, что наконецъ нашла мущину съ сердцемъ!

Сколько разъ эта бдная Аріадна врила и была обманута. Я не имю способовъ знать и желанія разузнавать. Можетъ быть и для вжливаго читателя, который пользуется моимъ полнымъ довріемъ, также хорошо не знать исторію баронессы С. съ первой страницы до послдней. Я согласенъ, что Аріадна была брошена Тезеемъ, но вдь она утшилась, и она сама обманула отца, чтобы убжать съ Тезеемъ. Я подозрваю, я подозрваю, говорю я… что эти женщины, такъ много обманываемыя… но мы разсуждаемъ о прошлой жизни этой дамы, когда мы должны заниматься Шарлоттой, ея возлюбленнымъ и ея родными.