— Остановите, господин сотник, — напомнил о себе связник. — Если за нами есть хвост, попытаюсь оттянуть.

Рыбников, нарушая правила движения, развернулся на Садовом, относительно пустынном в этот поздний час, и прислушался. Дорожники были далеко и не заметили маневров Рыбникова. Лишь в «фольксвагене», вынужденном взять резко вправо, чтобы не столкнуться с «ситроеном» Рыбникова, погрозили кулаком прикрытые по-бабьи палестинцы. С полчаса он колесил по Садовому, постоянно возвращаясь к Кудринской площади, а когда убедился, что на хвосте никто не сидит, скользнул мимо высотного дома на Пресню и помчался дальше — Ваганьково, Беговая, Хорошевка… Он не боялся объяснений с «Космоатомом». Скорей всего, никаких объяснений и не потребуется, документы в серой папке железные… Но объясняться Рыбников предпочел бы белым днем, в собственном кабинете, а не в подворотне за полночь.

Едва он открыл дверь конспиративной квартиры, позвонил Семенов:

— Добрались нормально, господин сотник? Ну, слава Богу… Тут ребята маленько пощупали… Ну, тех, которые к вам в гости наладились не спросясь. Обыкновенная шпана. Наняли вам ребра помять. А кто — сами не знают. Но еще посулили. На встречу пошли наши ребята, получить по счету… гы-гы!

— Не надо, — вздохнул Рыбников. — Не надо лишнего шума. Лучше пошли их к «Вестнику». Пусть проследят, чтобы тираж вывезли утром… без эксцессов. Понял?

— Так точно! — сказал Семенов. — Не сомневайтесь, господин сотник, проследим. Покойной ночи!

Не спал и капитан Стовба. В его квартире на Божедомке сидел молодой человек, каких в толпе просто не замечаешь. Они вдвоем чаевничали, Стовба посасывал трубочку.

— Как же ты добыл расписание постов, Виктор Ильич? — спросил молодой человек.

— Очень просто, — отмахнулся Стовба. — В СГБ много болтунов, к сожалению. Вернее, к нашему счастью. Одному соратнику наводящий вопрос подбросил, другому… Они и рады помахать языком, подавить осведомленностью серую линейную крысу. А вообще, Коля, надоело мне. Помоечник, честное слово! Офицер, разведчик…

— Вот-вот, — благодушно сказал молодой человек. — Разведчик.

— Да ты пойми! Мы же другому учены. Ты хоть помнишь еще, как проехать из Тиргартена в Адлерсхоф?

— Ничего сложного, — сказал Коля. — Можно по большому кольцу, через Шарлоттенбург, Вильмерсдорф и Темпльгоф до Трептова, а можно и через центр рвануть, мимо технического университета, по Унтер-ден-Линден, под Брандербургскими воротами, через Кройцберг. Через центр — короче, но лучше ехать по кольцу, так свободнее.

— Молодец, пять, — грустно сказал по-немецки Стовба.

— Только вряд ли твои знания скоро понадобятся. И мои — тоже. Кому мы, к черту, нужны — офицеры без армии?

— Ну, положим, у Японии тоже после второй мировой войны не было армии. Какие-то силы самообороны. А к концу века? Когда победители расчухали, что к чему, эти силы стали в число сильнейших вооруженных формирований мира. Вот так! И мы не спим, Виктор Ильич, не спим… Завтра понадобится — хоть миллион поставим под ружье! Русский человек без любимой армии чувствует себя неуютно, будто без штанов. И он отдает себе отчет, что роспуск нашей армии — политическая уступка, тактический ход, не больше.

— Я понимаю, — сказал Стовба. — И все же — тоскливо… Ладно, Коля. Очень жаль, что моя информация не сработала до конца. Водилы с «татрами» слишком долго копались. А тут еще пунктуальный Кухарчук!

— Да, — согласился Коля, — если бы не Кухарчук… Сегодня вечером генерала вызывал министр внутренних дел. Ну, сделал вливание — и все.

— Мой командир, можешь представить, убежден, что Кухарчук предотвратил покушение века. Еще бы — сам председатель Европарламента!

— Господи, — вздохнул Коля, — да кому он нужен, этот дед! Никто не собирался разносить его в клочья.

— А взрывчатка зачем?

— Подложили специально для УБТ. Пусть там со своей стороны надавят на министра. Вот, мол, до чего террористы в столице обнаглели, а с генерала как с гуся вода. Сотрудничать с УБТ не желает, а сам работать не умеет. Между прочим, я начинаю думать, что Кухарчук для дезавуации генерала сделал больше, чем вся группа шума.

— Генерал свое получит, — сумрачно сказал Стовба. — Жаль, что люди попусту гибнут. Что слышно о кубанце, которого убили на Курском? К сожалению, это не наш район, мы там временно патрулировали, подменяли. Однако уложил кубанца наш орел, а следствие отдали другому дивизиону. Да еще УБТ подключилось. Боюсь, следочки остались, связи…

— Связи рубим, — сказал Коля. — Пашковский уже в Голландии, тюльпанчиками любуется. Срочно нашли в морге подходящего бомжа из-под электрички. Родная мама не узнает. Подбросили документы Пашковского. Рыдать о нем некому, опознавать — тем более. Так что если следователь попадется ретивый и на Пашковского все же выйдет, то поговорить им будет затруднительно.

— Хорошо, — сказал Стовба и яростно зевнул. — Прости, Коля, которые сутки не высыпаюсь…

— Сейчас пойду, — сказал Коля. — Мамыкин работает?