пятом классе, и там же дали классное руководство. Но поскольку

педагогического стажа у нее не было никакого, то и зарплата выходила

пустяшная. Но Зина не унывала: она была уверена, что все случившееся с ней

– просто нелепая прихоть судьбы и что больше такого с ней никогда не

случится.

А Швец в начале февраля, как и планировал, улетел в Америку. Вместе с

женой. После этого Зина никогда с ним больше не встречалась.

8

Всю вторую учебную четверть Зина даже не помышляла о выпивке. На уроки

всегда являлась хорошо подготовленной, аккуратно одетой. Пятиклашки

уважали ее, и даже самые нерадивые, глядя на хорошистов и отличников,

старались подтянуться, исправить свои «двойки», улучшить поведение.

Коллеги удивлялись Зине: на их уроках такой дисциплины и порядка не было, даже опытные учителя больше брали голосом, возрастом и авторитетом.

124

– Как вам это удается, Зинаида Николаевна? – с нескрываемой завистью в

голосе спрашивали они. – Мы годами бьемся над тем же Пуховым, например, а у вас он ведет себя, как шелковый!

Зина молчала, лишь улыбаясь в ответ. Она и на самом деле не знала, как

отвечать на такие вопросы. Просто вела себя с детьми по-человечески, как

сама себе объясняла, не возносилась, не кричала, старалась быть с ними на

равных. В хорошем педагогическом смысле.

В зимние каникулы она организовала для класса поездку в Ленинград.

Поехать смогли только двенадцать человек: все-таки многим родителям

трудно было оплатить билеты и проживание детей. Зина связалась с

ленинградской гостиницей, забронировала номера, заказала экскурсии в

местном туристическом бюро, и второго января группа собралась на

Ленинградском вокзале. Всех детей провожали родители, они собрали им

вместительные сумки с вещами, пакеты с продуктами.

– Да вы зря волнуетесь, - улыбалась Зина. – Нас там будут кормить. Заберите

обратно, им ведь тяжело будет все это носить.

– Нет-нет, в дороге поедите, все-таки ехать девять часов, а детишки – они, сами знаете, сладкое любят, - настаивали родители и распихивали пакеты и

сумки по полкам вагона.

Неделя, проведенная в красивом городе, показалась детям сказкой. Никто из

них, как оказалось, раньше в Ленинграде не был. Зина, помимо экскурсовода, собирая вечерами детей в одном номере, рассказывала им о людях этого

города, о тяжелых испытаниях, выпавших на его долю. Они побывали в

Эрмитаже, во многих музеях, объездили города-пригороды, участвовали в

праздничном представлении на елке в Смольном. Глядя на возбужденные

лица ребятишек, Зина думала тогда, что ее настоящее призвание – среди

таких вот школьников, что передать им все, что знаешь сама – великое

счастье.

125

Домой вернулись к самому началу новой четверти. Побывавшие в

Ленинграде наперебой несколько дней подряд рассказывали одноклассникам

о чудной поездке, о замечательном человеке – Зинаиде Николаевне. И

успеваемость в классе после этого заметно повысилась, и поведение стало

просто на зависть.

Но весной случилось непредвиденное. В Зину влюбился один

десятиклассник – высокий симпатичный подросток, не по годам развитый и

сильный. Началось с того, что Зина стала получать записки известного

содержания. Как правило, такие послания ей вручали ученики младших

классов: подбегут, сунут в руку клочок бумажки и стремглав убегают.

Записки обычно содержали признание в любви, написанное в примитивном

стиле, но от души. Подписи никогда не было, и Зина долго ломала голову, кто

бы мог быть автором этих строк. Однажды она схватила за руку

второклассника, который, сунув ей в ладонь записку, хотел убежать.

– А ну-ка, признавайся, кто тебе это передал? – строго спросила она у

малыша.

Мальчик испугался, попытался вырваться, но когда понял, что это

бесполезно, вдруг разревелся во весь голос. Зина смутилась и выпустила его

руку. Плакса кинулся наутек, то и дело оборачиваясь на бегу, потерял

равновесие, врезался в дверной косяк и разрыдался пуще прежнего.

Зина разволновалась - этого еще не хватало! – и поспешила к мальчугану. Но

тот, видя ее приближение, собрался с духом, замолчал и драпанул так, что под