Yuriy
Шрифт:
не лукавство, как иногда принято в нашей практике.
«Куда тебе! – подумал он.
– Кишка у тебя тонка, как говорит Суровин!»
– Скажите, мать Ксении серьезно болела? – спросил он после недолгого молчания.
– Да, у нее было слабое сердце. Она всю себя посвятила мужу и дочери. Но в один
момент сердце не выдержало…
– После ее смерти Рябич был один?
– Нет вскоре он близко сошелся со своей давней знакомой Ириной Арнольдовной
Тамме.
– Ксения сказала, что она преподает в том же университете?
– Да, она доцент на искусствоведческом факультете. Специалист по арабскому
искусству.
– Ну, об этом позже. Скажите, Константин, а Ксения сама рассказала вам про
гибель отца?
Парень кивнул.
– Вчера? Как и обещала, вскоре перезвонила?
– Да, когда милиция уехала, она позвонила мне и все рассказала… Мы сразу
встретились…
– Следствие ведет прокуратура. Поймите, насколько это серьезно. А у вас есть
машина?
– Нет. Я заказал такси и примчался на дачу.
– И когда вернулись в город?
– Я часа через два, а она вовсе не возвращалась, ночевала там.
– Скажите, она уже занимается организацией похорон?
– Да, хоронить будут завтра.
– А средств у нее достаточно?
– Вполне. Отец хорошо ее обеспечивал. У нее и свой счет есть.
40
– Понятно. А не говорила ли вам Ксения о том, кто, на ее взгляд, мог совершить
это убийство? Ну, может, какие-то предположения у нее есть? Как она себя вела во
время вашей встречи? Никого не боялась? Не из-за этого ли она остается на даче?
Там ведь, насколько я помню, очень крепкий забор, с хорошей сигнализацией?
– Мне тоже показалось, что она чем-то взволнована. Я пытался разговорить ее. Но
она отмалчивалась. Наконец, мне надоела эта безызвестность, и я напрямую
спросил о ее тревоге. Она ответила, что опасается одного человека…
– Но почему она не сказала об этом нам? – удивился Лобов.
– Понимаете, у нее лишь предположения. Зачем же подводить под подозрение
непричастного, возможно, человека? К тому же близкого знакомого…
– Ну-ну, сказав «А», говорите уж и «Б». Что это за человек?
– Поймите… это лишь предположение… Оно может быть и неверным…
– Выкладывайте! Верно, не верно – проверять нам.
– Ну хорошо, - выдохнул Онипко. Это Ирина Арнольдовна Тамме, подруга
профессора.
– Ну и ну! – присвистнул Лобов. – Как это вы кстати!
После разговора с Онипко он как раз собирался встретиться с Тамме.
– Подробней, пожалуйста, - попросил он парня.
– Ксения говорила, что Ирина Арнольдовна всегда была суровой к ней, помыкала
ею, словом, она всегда была Ксении неприятна. Ксения сказала мне вчера, что у
нее… - Онипко замолчал.
– Продолжайте, - потребовал Лобов.
– Но это всего лишь предположение!
– Выкладывайте! Вы сами себя задерживаете. Времени-то у вас в обрез.
– Ну ладно… но только не говорите про это Ксении… Может, это всего лишь ее
вымыслы…
– Вы мужчина или кто? – не выдержал Лобов, и Онипко как-то скис, потерялся и
залепетал:
– Я сам, конечно, в это нисколько не верю. Но Ксения сказала мне, что Ирина
Арнольдовна вполне могла… вполне могла отважиться на убийство Василия
Нифонтовича…
– Она чем-то аргументировала свое предположение?
– Да как раз всем своим многолетним знакомством с этой женщиной… Говорила, что та не раз просила у профессора денег в долг, но он всегда помогал ей
безвозмездно, так что у нее вошло в привычку по случаю и без случая клянчить у
41
него деньги… Но вы знаете, об этом лучше вам все-таки поговорить с самой
Ксенией… Только не говорите, что я вам об этом сказал…
– И последнее. Вы лично не были свидетелем каких-нибудь подобных сцен с
Тамме, о которых говорила вам Ксения?
– Нет. Боюсь, что Тамме даже и не знает о моем существовании.
– То есть Ксения никогда не приглашала вас домой, где вы могли бы встретиться с
Ириной Арнольдовной?
– Приглашала несколько раз, но я всегда отказывался… Зная отношение ко мне
профессора… Я лишь несколько раз был у них на даче… Ну, когда профессора там
не было.
– Тогда, пожалуй, все. Спасибо вам за беседу. И еще. Не поделитесь, что за срочная